Именно это последнее наблюдение помогло ей всё вспомнить. Когда она вчера ночью вернулась домой, то, откуда ни возьмись, появился какой-то мужчина. Было четыре часа утра, и она… Боже, что она наделала?
Ярко розовый бюстгальтер не давал ей забыть то, что случилось прошлой ночью. Она изо всех сил старалась убедить себя в том, что эскорт отличался от того, чем занимались остальные. Она была на уровень выше и больше контролировала ситуацию.
Но, в конце концов, она ничем не отличалась от проститутки. Ей прилично заплатили (только подумать: полторы тысячи долларов за полтора часа «работы» — неплохие чаевые), и всё вышло не так плохо, как она ожидала.
Но потом из темноты появился тот мужчина. Он лишь успел сказать «привет», а потом она почувствовала его руку у собственной шеи. До носа донёсся какой-то запах, а потом её поглотила темнота, пока он шептал ей на ухо что-то о жертвах и горькой воде.
А потом она оказалась здесь. Трусики были на ней, и боли она не чувствовала, а значит, он её не насиловал. Но, в любом случае, она была в беде.
Она попыталась подняться на ноги, но каждый раз, когда казалось, что ей это вот-вот удастся, она запиналась о связанные лодыжки и ударялась плечом о пол при падении. Она лежала и плакала, пытаясь вспомнить последние слова мужчины перед тем, как он прижал что-то к её носу и рту, и она потеряла сознание.
Медленно, но память вернулась. Его слова звучали так удивительно безумно, что вместо того, чтобы попытаться найти способ и сбежать, ей вдруг захотелось сдаться.
«Не беспокойся, — сказал он, — я построю город и для тебя».
Не снижая скорость меньше девяноста миль в час, у Макензи ушло чуть больше часа, чтобы добраться до католической школы Животворящего креста. К моменту, когда она была на месте, занятия в школе уже закончились, и, бегом поднявшись по лестнице в сопровождении секретаря, она застала директора незанятой.
Директором была полная женщина, внешний вид которой соответствовал всем стереотипам о монахинях, которые были известны Макензи. Поначалу она казалась милой и располагающей к себе, но стоило Макензи оказаться в её кабинете и сесть на стул перед рабочим столом, директор Рут-Анна Костелло вмиг превратилась в деловую и сдержанную директрису.
— До нас дошли слухи о так называемом «Страшиле», — сказала директор Костелло. — Вы поэтому здесь?
— Да, — ответила Макензи. — Как вы догадались?
Директор Костелло нахмурилась, и в этом недовольном взгляде было больше злобы, чем досады. Макензи решила, что примерно такой взгляд можно увидеть на лицах всех работающих в подобной школе учителей, когда бы вы с ними ни заговорили.