— Ну, ну, любезные, не трогайте! — останавливал их Стах и добавлял: — вы же ели недавно, неужели проголодались?
И называл имя какой-нибудь прежней наложницы, молодое мясо которой оказалась белым, мягким, точно свежевыловленная в лесу куропаточка. Разумеется, Радзивилл блефовал: ни одну из своих наложниц крокодилам он пока не скармливал. Но кто знает, если новая жертва будет плохо себя вести, не окажется ли она в глубокой, полной острых зубов, пасти? Далее пан услаждал похищенную барышню тихой, приятной музыкой, лившейся из его коллекции музыкальных шкатулок причудливых форм. Это навевало на слабеющую от зелья сон, а затем он уносил уснувшую красавицу наверх.
Но с Сарой вышло немного иначе. Она спустилась к столику — но ничего с него не взяла. Нет, девушка была голодна, но у нее возникли сомнения в кошерности панских угощений. И так столько лет в монастыре ей приходилось питаться трейфом! А сейчас, когда Сара снова стала жить с евреями, она и в мыслях не могла допустить такого осквернения…
Поэтому Стах Радзивилл с удивлением увидел, что Сара к еде не притронулась.
— Я это не ем — с безразличием бросила она похитителю.
— Тогда вам суждено умереть от истощения — сказал пан.
— Пусть, — вздохнула Сара, — но я наелась всякой гадости в монастыре на всю оставшуюся жизнь!
— Так вы воспитывались в монастыре?! — изумился Стах.
— Казаки устроили погром и убили моих родителей, — ответила Сара, — меня же насильно забрали в монастырь, окрестили Терезой. Я прожила у них в унижениях несколько лет, и если бы меня не унесли совы, мучилась б до сих пор. Неужели мне снова предстоит жить среди чужих? Прошу вас, пан, оставьте меня, отпустите! Разве мало вам девушек?!
Радзивилл был тронут. Вдруг перед ним та самая раввинская дочь, способная снять заклятье?
— А кем были ваши родители, милая? — спросил Стах.
— Я дочь раввина Меира — сказала Сара, глотая слезы.
— Вот оно как — задумчиво произнес пан, — тогда понятно.
Сара оказалась единственной из всех наложниц неуемного Радзивилла, которую он держал у себя в замке отнюдь не принуждением и которую — страшно представить его ханжам-родственникам — намеревался даже объявить своей законною женой! Правда, прелестная еврейка венчаться с ним не согласилась, заявив, что после монастырского заточения не испытывает к христианству ничего, кроме животного отвращения, и потому никогда не переступит порог костела.
Когда Радзивилл догадался, что от благосклонности Сары зависит снятие проклятия, он не решился навязывать ей свое общество и не потащил девушку в шелковые альковы. Отведя Саре отдельные покои, он навещал ее, приглашал на прогулки в саду, читал трогательные вирши и подарил Саре двух черных лебедей, которые плавали в пруду.