Тогда доктора предположили, что имеют дело с беспрецедентной симуляцией изменения сознания: осенью Мирославу Сунько предстояло идти в армию. Но поводов для притворства не нашлось: в июне он подал документы в колледж и уже зачислился, а еще ранее, весной, парень признавался негодным к военной службе. Играть в потерю памяти ему явно незачем: впереди учеба. Некоторые допускали гебоидную шизофрению в нетипичном течении, спровоцированном электрошоком.
Проведя с Мирославом немало времени, раввин пришел к выводу, что Мирослав вовсе не обманщик и не сумасшедший. С ним приключилась редкая беда: вселился неугомонный диббук, дух умершего, который иногда проникает в другого человека, стараясь руководить его сознанием.
Шабтай Цви, желая вернуться в мир живых, использовал хрупкую, еще незрелую душу юноши, зная, что не встретит серьезного сопротивления и будет диктовать свои мысли через него.
Но Шабтай не учел главного: существовать в провинциальном Стрые вместе с диббуком решительно невозможно. Мирослав из-за него не мог ни учиться, ни работать, ни даже нормально общаться. Любитель компьютерных игр, он робел от блеска монитора, мучительно думая, на какую кнопку нажимать. Поэтому раввин изгнал из Мирослава мятежный дух измирского каббалиста, вернув бедняге память и родной украинский язык. Произошло это не сразу. Сначала пришлось ждать полного восстановления здоровья, затем обряду изгнания диббука яростно противились врачи, не верившие во всякую чертовщину, родители Мирослава пытались устроить ему отчитку силами одного униатского священника, что, известно, от диббука нисколько не помогает. Только когда положение обострилось, Мирослав Сунько сам приехал к раввину и упросил выгнать, наконец, этого кошмарного турецкого еврея…
О поездке на велосипедах, буре и молнии Мирослав больше не вспоминает, эти эпизоды начисто стерлись из его памяти. Он снова откликается на свое имя, разговаривает исключительно по-украински, учится в колледже на повара и даже встречается с девушкой, которую зовут Любиша. Она, кстати, не еврейка. Лишь во сне к Мирославу Сунько изредка приходит вредный человечек в зеленом тюрбане и ругается на устаревшем языке.
Он, наученный горьким опытом, не просыпаясь, показывает Шабтаю Цви фигу и тот исчезает. Утром Мирослав уже ничего не помнит.
16. Мендель Коэн в сетях саббатианства. Нарушение предписаний — это выполнение их
Бывают дни, когда правоверные иудеи, какими праведниками они б не были, начинают задумываться о смысле одного странного благословления. Произнося барух ата Адонай, маттир эт ха-иссурин, что переводится «благословлен Господь, разрешающий запрещенное»