– А какой у нас с вами разговор? – сказал Андрей, пожимая плечами. – Я уже все рассказал, что знаю. Вон и обвинения с меня сняли. Полностью чист перед законом!
– То есть, как говорится, «на свободу – с чистой совестью»? Вот я и хочу поговорить с твоей чистой совестью. Уточнить кое-какие детали.
Андрей еще раз пожал плечами, но все же встал, и они вышли из комнаты, а затем и из дома. Гуров решил повести парня для беседы на ту самую горку, где он уже разговаривал с Ириной Вдовиной. «Будем считать, что это теперь мой рабочий кабинет, – подумал он. – По крайней мере, пока дождя не будет».
– Разговор у нас будет все о том же – о событиях той ночи, – начал Гуров, когда они уселись на скамью. – Точнее, о твоей роли в этих событиях. Значит, мы остановились на том, что, после того как следователь предъявил тебе отпечатки твоих кроссовок и окурок сигареты, ты согласился, что был в кустах неподалеку от «зеленого грота»?
– Да, был. Стоял. Курил, – с вызовом произнес младший Вдовин.
– Да я и не спорю! К Кононову ты не подходил и вообще его не видел. Просто стоял, глядел в подзорную трубу, наблюдал, как Юпитер проходит орбиту Меркурия…
– Чего?! – с изумлением произнес Андрей. – Какую орбиту? Вы о чем?
– Ах да! Я совсем спутал! Конечно, не Юпитер в трубу, а Моцарт на флейте! Ты там стоял и наигрывал на флейте арию из оперы Моцарта «Хованщина». Так ведь?
Свой вопрос, как и предыдущий, насчет орбиты Юпитера, Гуров произнес с самым серьезным, «следовательским» видом, отчего растерянность его юного собеседника еще возросла.
– Что вы несете? – воскликнул он. – Какой Моцарт? Какая опера? Вы что, издеваетесь?
– Конечно, издеваюсь, – согласился Гуров. Вот теперь он был на самом деле серьезен. – Что мне еще остается делать, как не издеваться над твоим враньем? – сказал он. – Тем более теперь, когда я знаю все подробности того, что произошло той ночью. Знаю, что вы оба видели. Разве Лена уже не рассказала тебе о нашей с ней беседе?
– О вашей беседе? Нет, она не рассказывала…
– Ну, понятно, – кивнул сыщик. – Радость первого свидания… Девушке не хотелось омрачать этот миг рассказом о том, как она раскололась и выдала страшную военную тайну. Чтобы ускорить дело, я мог бы вести этот разговор в ее комнате, в ее присутствии. Но я никуда не спешу. Мне не отчитаться перед начальством надо, а раскрыть преступление и вызволить твоего отца из тюрьмы, куда его кто-то умело заталкивает. А заодно спасти вашу семью от разорения.
– От разорения? Какого разорения?
– А такого! Какое обычно случается, когда бизнесмена, главу крупной компании, сажают по сфабрикованному делу. Я не сомневаюсь, что вот-вот появятся какие-то финансовые претензии и все ваши денежки, на которые ты рассчитываешь, уплывут в другие руки. И случится это или нет, зависит в том числе и от тебя, от того, насколько правдиво ты будешь отвечать на мои вопросы. А чтобы ты убедился, что я не блефую и действительно многое знаю, я тебе расскажу, как было дело той ночью. Хочешь?