Ни для кого не тайна, что митрополит московский Филарет, мнение которого о церковном имуществе цитировал обер-прокурор святейшего синода, благословил даже крепостное право и был против освобождения крестьян. (Голоса: к делу).
Председатель. — Будьте добры говорить о смете святейшего синода.
Сурков. — Да, не моя задача, конечно, заглядывать вглубь истории, говорить о том, как началось такое сожительство церкви с государством; я буду констатировать только то, в каком отношении в настоящее время находится православная церковь к народу и к правительству. Если мы всмотримся в окружающую нас атмосферу, то мы увидим, что все главные организации господствующей церкви, во главе со святейшим синодом, сгруппированы в одну политическую группу, тесно сплоченную и делающую свою политику не только по указанию дворянского правительства, но берущую тон по камертону «союза русского народа». И мы думаем, что скоро настанет время, когда все наши церкви в России окажутся складочным местом для «союзных» знамен. Последние годы нашей политической жизни отчетливо подчеркнули нам, что наше белое и черное духовенство, миссионеры, проповедники, монахи и проч., в подавляющем своем большинстве, как и вообще духовенство других стран, стояло и стоит за самую ужасную, за самую дикую реакцию, которая, в погоне за реваншем, готова затопить в мученической крови собственных граждан. Каждый день нам подтверждает до очевидности то, что православное духовенство на всех своих собраниях, на всех своих съездах, во всех своих резолюциях, во всех своих проповедях и писаниях стоит во враждебной позиции к социальному равенству, встает во враждебное отношение к свободе, к культуре, к просвещению и вообще ко всему тому, что дорого и нужно народным массам. (Голос слева: совершенно верно; шум справа). Даже в таком вопросе, казалось бы, явно противоречащем всей нашей исповедуемой морали христианства, в вопросе о смертной казни, много раз мы убеждались, много раз мы имели случай убедиться, что именно наше духовенство твердо стоит за смертную казнь. (Шум справа). Да, это они, смиренные голуби святейшего синода и им подведомственные отцы, иереи, монахи и все прочие, как-то: отцы Иллиодоры, Восторговы, Айвазовы, Антонии, Гермогены, Серафимы, — им же имя легион, — освятили и своим словом, и своим молчанием намыленную веревку, расстрелы, плахи, виселицы, палачей. (Голос слева: верно; голос справа: довольно).
Председатель. — Нельзя ли поближе держаться сметы?
Сурков. — Я говорю о политике нашего духовенства. Я только тогда не буду иметь возможность говорить о ней, когда отделят церковь от государства, и когда мы не будем касаться бюджета духовенства; тогда я, конечно, не буду касаться этой политики, а теперь я имею право говорить о том, какую политику ведет наше духовенство, которое питается народными деньгами. (