Дядя пробыл недолго. Дела звали его дальше. Он пообещал на обратном пути заехать за племянником и вместе с ним вернуться во Владивосток. Желая показать свою деловитость и самостоятельность, Юра осведомился, сколько причитается Макару Ивановичу за его содержание. Дядя молча уставился на него, недовольно крякнул:
— Ты, парень, не дури! Здесь тебе не гостиница. Они — мои друзья, и ты их не обижай. Понял?
Сказано это было резко и решительно. Юра почувствовал, что опять сделал промах, хотя для него оставалось непонятным, почему обязаны кормить и содержать его чужие ему люди, пусть даже друзья дяди. А дядя, словно догадываясь, о чем он думает, добавил:
— Поживешь, друг, умнее станешь!
Дядя обещал вернуться недели через три. Это время пролетело быстро. Каждый день приносил новое, и каждый следующий день сулил еще больше. Случалось, Юра с Митей ночевали под открытым небом, разводили костер на берегу таежной речки или среди скал на морском берегу и просыпались поутру продрогшие, мокрые от обильной в этих местах росы, но бодрые, готовые так же весело начать новый день.
С Митей они были неразлучны. И как-то само собой получалось, что Юра откровенно делился с ним всем, что занимало его прежде: рассказывал о своей московской жизни, о школе, о товарищах и даже о том, что раньше хотел стать врачом, как его мать, а теперь не знает.
— Ты как думаешь об этом? — спрашивал Юра.
— Что ж, — неторопливо и серьезно, как взрослый, отвечал Митя, — это дело такое… сам смотри!
Он говорил убежденно, и Юра соглашался: да, в таком деле нужно самому решать.
Поначалу рассудительность и самоуверенность Мити казались Юре смешными, теперь ему хотелось быть таким же уверенным в себе и в своих силах, как Митя. Мите отец вряд ли сказал бы то, что недавно сказала Юре мать: «В твои годы я уже многое знала и немало умела». В самом деле, что он умел и знал, кроме школы и шахмат?
Здесь перед Юрой открылась другая школа — школа природы; в ней учиться было много труднее. Требовались ловкость, выносливость, наблюдательность, способность ориентировки, умение разжечь костер под дождем, а главное — умение самому заботиться о себе.
За месяц он не слишком успел в этой науке, хотя и выучился ставить силки на шилохвостых стрижей и ловить крабов по корейскому способу. Кроме того, ему удалось поймать тигрового ужа. Его кожу Юра высушил и решил увезти в Москву.
Но самым интересным было охотиться с двустволкой, которую Юра выпросил у Макара Ивановича. У Мити имелось собственное ружье, подаренное ему отцом. На охоте товарищи пропадали теперь день и ночь. Стреляли чирков, трясогузок, диких гусей и приносили добычу Митиной матери.