— Так можно? — удивилась Лука.
— Я могу, — просто ответила Этьенна. — Но мне придётся показать Борису. Ты согласна?
Лука обдумывала услышанное. Не очень приятно узнать, что мама подруги может копаться в твоих воспоминаниях, словно патанатом в трупе, но ещё неприятнее видеть, как твоё сокровенное уплывает к кому-то ещё! Перед глазами снова появилось напряжённое лицо Эммы Висенте. О чём она хотела сообщить Луке, чего так… страшилась?
— Я согласна, — поморщилась Лука.
У неё было ощущение, что она совершает ошибку, однако стоять в стороне после узнанного девушка не могла. Ведь и сама почувствовала в ту минуту, когда Эмма начала падать, и после непоправимость, неправильность происходящего. Насильственная смерть — нарушение планов бытия, вот ведь какая вещь получается!
Луку боднули под колено так, что она едва не упала. Опустив взгляд, она увидела серого котище… Морок — так, кажется, его назвал охранник Костя? Кот поднялся на задние лапы и потянул к ней передние. На губах Этьенны показалась и пропала грустная улыбка.
— На ручки просится… тоскует, — сказала она и вышла, видимо, пошла за старшим Гараниным.
Лука расстегнула куртку, размотала шарф и с трудом подняла кота — весила животина немало. Тот толкнул её головой в подбородок, как делал Вольдемар, и заурчал. Вспомнив, как он выглядел, когда нападал, девушка взглянула на него внимательнее. В её руках уютно устроилось странное существо, худое, — в отличие от своего реалистичного облика! — с длинными лапами, с выпирающими лопатками, из-под которых торчали… маленькие крылышки с чётко проработанными перьями. На вытянутой морде, похожей на нос гоночного болида, располагались овальные огромные глаза, прозрачные, как аквариумы с чистой водой, полнящиеся стайками разноцветных искр, будто быстрых рыбёшек. Издаваемое Мороком мурчание рождало внутри его тела сгустки синего пламени, которые расходились кругами, как вода от брошенного камня, заставляя светиться и воздух вокруг. Казалось, девушка и кот оказались внутри холодно мерцающей сферы, оттенок которой дискомфорта Луке не доставлял, наоборот, на какое-то мгновение она забыла о том, где и по какому поводу находится, а на душе стало спокойно и легко.
В коридоре послышались голоса. Вошедший Гаранин-старший коротко кивнул, даже не удосужившись поздороваться.
Недовольно мявкнув, Морок стёк на пол и запрыгнул на подоконник. Разбитое стекло в створке уже заменили.
— Дай мне руку, — сказала Этьенна Вильевна.
У неё была узкая, прохладная и сильная ладонь.
Борис Сергеевич тоже взял её за руку — аккуратно, будто боялся размозжить ей пальцы.