– Получается, вам достаточно одного взгляда на человека, чтобы понять, какой он? – спросил Лорк.
– Ну, это преувеличение. Скажем… пристального взгляда, взгляда не глазами, а… нашим видуньим чувством достаточно, чтобы понять, стоит ли человеку верить. Чтобы разглядеть, насколько проявлены его… не самые лучшие качества.
Лорк посмотрел на Ярлу так же удивлённо, как Саулина, когда увидела вытащенный из-под подушки кинжал. А то и ещё удивлённее. И что-то среднее между восхищением и суеверным страхом мелькнуло в его глазах. Но почти сразу это выражение исчезло, Лорк нахмурился:
– А ведь, пожалуй, с такими способностями жить не только легко… но и трудно.
– Пожалуй, – в который раз невесело усмехаясь, кивнула Ярла. – Но слушай дальше. – Она уселась по-другому, боком к Лорку, и теперь смотрела больше за окно, а на своего собеседника лишь изредка бросала взгляды. Интересно, при каких обстоятельствах в своё время отец посвятил Риттона в тайны видунов?.. – Есть такой порог, когда… когда эти не лучшие качества пересиливают, одолевают человеческое в человеке, если понимаешь, о чём я. Когда тень побеждает и начинает силу набирать. С этого момента она по-настоящему видимой для нас становится. Вроде о́блака, к человеку привязанного. Сначала бледненькое такое облачко, потом потемнее, а потом форму приобретает, на фигуру человека-зверя похожую. И такие вот штуки некоторые люди за собой таскают, иногда по нескольку даже. Мы их называем ларвами, масками, или тенями. Кое-кто, впрочем, паразитами… а шутники – грибами. Ларвы действительно себя как паразиты ведут, силу из человека пьют, из хозяина. Чем сильнее чувства, их породившие, тем сами они сильнее становятся. Но в большинстве случаев такие связанные ларвы гибнут, исчезают, рассеиваются, когда жизни их хозяина срок приходит. И если бы вот этим всё ограничивалось, не было бы сумеречным охотникам работы.
Ярла замолчала. Лорк слушал её с таким напряжённым вниманием, что не подгонять не мог:
– Но работа для вас есть…
– Да. Случается, что ларв накапливает слишком много силы. Хозяин его умирает, из этого мира уходит, а ларв тут остаётся. И свободным становится: связь-то с человеком разорвалась. Вот это и есть ночные твари, на которых мы охоту ведём. Отсюда и выдумки про то, что иногда покойники после смерти в обличии призраков или упырей возвращаются.
Но бывает и по-другому. Бывает, связь ещё при жизни хозяина прерывается, если ларв особенно сильный. Такой тоже становится ночной тварью. На свободе они по-прежнему питаются энергией людей, только не хозяина уже, а других. Люди для них – добыча, пища. Не то чтобы в прямом смысле, не сами люди… Страх, который жертва чувствует. Именно страх, не другое. Вот, скажем, упыри кровь высасывают, такой способ убийства у них. Но это их суть так проявляется, а не то что сама кровь для них пища.