Короткая сторона стола, где когда-то ставился прибор Андрея, пустовала уже несколько лет. В одинокие утра Анна Андреевна, глянув на место сына, вспоминала, как туда придвигался высокий стул и к концу завтрака на клееночке с петушками оставались следы яйца или манной каши; потом на клееночку пришла кружка с собачками…
В своих воспоминаниях Анна Андреевна как бы не замечала того, что рядом с кружкой уже взрослого Андрея ненадолго появилась маленькая чашка с золотым ободком. Эту чашку подарил снохе сам Алексей Александрович, и все-таки она казалась чужой среди грубовато-тяжелых приборов. Маленькая чашка погостила, и вот нет и ее. Хотя Алексей Александрович всегда подчеркивал жене сына свое внимание, в этом доме Вере стало холодно. У своего рано овдовевшего отца она была центром внимания, там все подчинялось ей, вплоть до беспорядка, воцарявшегося всюду, где она хозяйничала. Как-то само собою вышло, что, однажды уехав из дома Черных на курорт, она уже не вернулась к родителям Андрея.
Но Андрей не переставал часто бывать у родителей. Вот и сегодня за обеденным столом они сидели втроем. Обед подходил к концу. Все молчали. Андрей нет-нет ловил на себе тревожный взгляд матери. Генерал, чувствуя настроение жены, сидел, уткнувшись в тарелку, и с особенным старанием доедал лимонное желе. Потом Черных закурил.
— Что ж, полковник, пойдем ко мне?
Но Анна Андреевна сказала:
— Сейчас он придет к тебе, Алеша.
Генерал ткнул папиросу в пепельницу и ушел в кабинет.
Андрей продолжал молча прихлебывать черный кофе.
— Как Вера? — спросила Анна Андреевна.
Андрей пожал плечами. Взгляд его маленьких, острых — отцовских — глаз скользнул по лицу матери: она чего-то недоговаривала. Но один-два намека объяснили Андрею, что речь идет не столько об его отношениях с. Верой, сколько о нем самом. Очевидно, мать подозревает о его новой работе. Но, кроме отца, никто из домашних не знал, что Андрей ушел из института и "упаковался" в гиперзвуковую машину. Когда закончились испытания "МАКов" и аппарат "довели", Андрей был назначен командиром первой и пока единственной в ВВС эскадрильи "МАКов". Мать не могла знать ни о существовании этой эскадрильи, ни о том, что значит быть пилотом такого "МАКа", ни, наконец, о том, что он, Андрей, именно такой пилот и командир эскадрильи. Так чем же все-таки объяснить тревогу, не покидавшую ласковых глаз матери? Сколько лет в них жила боязнь за мужа! Потом пришел новый страх — мучительный, непреходящий — за сына.
— …Верочке лучше бы переехать к нам. Что ей сидеть одной?! — сказала Анна Андреевна.