— Профессор Хаусхофер, наш геополитик? — с удивлением спросил Кальтенбруннер.
— К черту старую швабру Карла. Я имею в виду сына — Альбрехта. Что же ты, так и не знаешь, что он — один из организаторов покушения двадцатого июля?
— Видит бог, мой фюрер…
— Черта он видит, твой бог!
— Альбрехт Хаусхофер не проходил по делу, его имя никогда не было упомянуто ни одним человеком.
— А тебе непременно нужно, чтобы его назвал кто-нибудь из этих подонков, которых мы вешали? — Гитлер укоризненно покачал головой. — Тебе мало того, что я, твой фюрер, называю его?
— Помилуйте, мой фюрер!
Кальтенбруннер уже смекнул: Гитлеру нужно уничтожить Хаусхофера-младшего. Для этого он предлагает Кальтенбруннеру пришить тому дело об измене. Только комиссия "20-VII-44" может довести человека до виселицы, минуя даже проформу суда. Значит, Гитлеру уж очень приспичило не дать Хаусхоферу возможность что-то выболтать. Что ж, очень хорошо: такие услуги укрепляют нити между ним и Гитлером.
— Значит, я просто плохо работаю, мой фюрер, — смиренно сказал Кальтенбруннер. — Постараюсь исправить ошибку.
Гитлер удовлетворенно кивнул. Взгляд его мутных, испуганно бегающих глаз остановился на лице Кальтенбруннера, стараясь уловить степень надежности этого человека. Гитлер больше не верил никому. Он боялся всех. А что, если Кальтенбруннер вздумает по своей системе допрашивать Хаусхофера и тот выложит все про тайные переговоры, назовет имена Гамильтона, Чизбро? В случае проигрыша войны Гитлеру не простили бы такого разоблачения. Нет, нет, Хаусхофер не должен болтать!
— Знаешь что… — задумчиво сказал Гитлер, — доведи до конца дело Хаусхофера без лишних проволочек. И без болтовни. Не нужно допросов: будем гуманны, раз все ясно и так. Мне все ясно.
***
Генерал-полковник Ганс Хойхлер, командующий силами УФРА в Европе, не имел представления о том, что судьба Бауэра сходна с его собственной. Иначе он вел бы себя еще более уверенно, нежели теперь. Подобные обстоятельства связывают людей. Но Бауэр знал до последней буквы послужной список генерал-полковника Хойхлера и был уверен, что может на него положиться больше, чем на любого другого генерала. В любой момент Бауэр мог прижать Хойхлера делом, невольно сохраненным для него Кальтенбруннером. Вот ирония жизни: Кальтенбруннер давно гнил в могиле, а Бауэр пользовался плодами его трудов! Он шел с открытыми глазами, когда предлагал Хойхлера в качестве непосредственного исполнителя воинственных планов УФРА в Европе. Хойхлер был вполне своим человеком для него, для некоронованных королей Рура и, наконец, для генералов бундесвера. Они давно забыли традиции и вовсе не собирались выкидывать из своей среды провокатора Хойхлера.