Сбросив туфли, старик с кряхтеньем сунул ноги в ботинки и взял Нэда под руку. Они пошли к воротам парка.
— Неужели мы не найдем общего языка с русскими? — грустно спросил Нэд.
Сэр Томас рассмеялся:
— Мы-то найдем; а вот найдете ли вы — не знаю.
— Мы социалисты, сэр…
Еще более громкий смех старика заглушил его слова.
— Ну-ну, мальчик! Могу вас уверить: они любят вас не больше, чем вы их.
Сэр Томас долго смотрел вслед удаляющемуся маленькому автомобилю. Задумчиво побрел обратно. Его походка была усталой, как всегда, когда никто на него не смотрел. На желтом песке дорожки оставались следы тяжелых башмаков, вдавливаемых двумястами пятьюдесятью фунтами негибкого старого тела.
Прежде чем сэр Томас проехал половину пути к Дорнемуту, бюро подслушивания отдела № 11 секретной службы ее величества предъявило шефу отдела запись только что перехваченного телефонного разговора некоего Лесли с неким Чарли. Чарли говорил из будки автомата № 4822 в районе Чаринг-Кросс; Лесли — из дешевого бара в районе доков.
***
Чарли. Было условлено, что я позвоню.
Лесли. Да, да, Чарли, очень вовремя. Он уезжает.
Чарли. Вот как?
Лесли. В Дорнемут.
Чарли. Так…
Лесли. Купаться.
Чарли. Так…
Лесли. Я имею в виду бассейн.
Чарли. Так, так…
Лесли. Бассейн Гобсона.
Чарли. Так!
Лесли. В шесть пополудни.
Чарли. Так…
Лесли. До свиданья, Чарли. Спешу.
Чарли. Так…
***
Пока шеф читал, сотрудник отдела, принесший запись, внимательно следил за его взглядом. Но взгляд шефа оставался равнодушным. Просмотрев все, шеф поднял на сотрудника вопросительный взгляд:
— И что же?
— Чарли — это Макфин, сэр. Макфин-Шуберт, сэр.
— Макфин?
— Да, сэр.
— И что же?
— А за этим Лесли мы ведем наблюдение с того времени, как накрыли его с Иоганном Шубертом.
Шеф многозначительно поднял палец.
— Говорят, Макфин стал коммунистом?
— Он носит в кармане билет компартии, сэр. Но это очевидная липа, сэр.
— Его сегодняшний разговор с Лесли что-нибудь да значит. А? Не зря же их заинтересовала поездка графа Чизбро… А? Может быть, произойдет что-нибудь пикантное, а?
— Не полагаете ли вы, что сэру Томасу может что-то угрожать со стороны этих типов? — осторожно осведомился чиновник.
Шеф презрительно фыркнул и, выпятив губы, несколько мгновений молча смотрел на подчиненного. Чиновник понял, что сказал глупость, и поправился:
— Да, никакой логики, сэр. Позвольте идти, сэр?
Шеф движением руки отпустил сотрудника.
В бассейн для плавания в холодное время года, открытый в Дорнемуте Гобсоном, явился человек с аккуратно подстриженными седыми усами. Он был одет в скромный спортивный костюм. Из-под кепи виднелась проседь на висках. Его внешность вполне соответствовала фотографиям, какие коллекционировались отделом М-11 в досье "Иоганн Шуберт". Но если бы кто-нибудь назвал его сейчас Шубертом, он искренне удивился бы: он сам был до глубины души уверен, что он Макфин. Не имеет значения, что в кармане у него билет коммуниста Осборна, а на обратной стороне лацкана значок сыскной полиции. Это все случайности, от них он не перестает быть Макфином — человеком, которому, по словам генерала Хойхлера, предстоит последняя операция — покушение на графа Чизбро "руками Москвы". В душе Шуберт-Макфин уверен, что это величайшая из глупостей, но его дело исполнять. Вдаваться в обсуждение? Слишком много пришлось бы думать. Достаточно того, что Хойхлер сказал: "Это чертовски важно, Шуберт. На этот раз я готов пожертвовать десятью Чизбро, если смерть хоть одного из них можно свалить на Москву…" Москва! Знаменитая "рука Москвы". Кто теперь верит этой сказке? Но нужно делать эту глупость, ежели за нее обещана полная отставка и хорошая пенсия.