Я поднялся на ют. Берроу действительно потирал руки от счастья, Ситтон же был необычайно суров и холодно смотрел на компас.
– Лево руля четыре минуты, – сказал он. – На ост-тень-норд.
«Октавиус», с шумом рассекая стальные, холодные воды, стремительно шел к островам. Берроу сделал несколько указаний рулевому, и судно повернуло еще на румб к северу. Небольшие льдины, ударяясь с глухим стуком и звоном, отскакивали от его корпуса.
– Придется немножко отклониться от нашей параллели, – сказал Берроу. – Видите вон то пространство? Очевидно, это и есть пролив, во всяком случае, на залив никак не похоже, так что берем на траверз его.
– Может, лучше спустить шлюпку и разведать дорогу? – спросил я, продолжая разглядывать более чем зловещий и мрачный пейзаж. – Чем рисковать кораблем– то?!
– Излишне, – ответил Ситтон. – Потеряем много времени. Просто убавим ход до минимума и аккуратно пройдем. Если что, мы всегда сможем развернуться. Я промерил: глубины тут порядочные…
– Невеселое местечко, – сказал я, отнимая окуляр от глаза. – Похоже, что одними птицами и заселено… (С помощью диоптрий трубы можно было различить целые стаи, кружившиеся высоко над скалами и проливом.) Напоминает Симплегады, верно, Берроу?
– Ледяные там точно присутствуют, – крикнул Метью со шканцев и хрипло расхохотался: – Готовьте голубя…
Я спустился в каюту. Элизабет, протирая пыль с мебели, напевала своим звонким голоском:
– Жила-была мышка Мауси
И вдруг увидала Котауси.
У Котауси злые глазауси
И злые-презлые зубауси…
– Ну же, дорогая, – сказал я с неимоверным волнением, – мы приближаемся к конечной цели нашего пути. Нам осталось пройти неизведанными доселе землями, там, где не ступала раньше нога европейца, а живут лишь эскимосы, тюлени и полярные птицы.
– Сколько еще нам плыть?! – с напускным капризом сказала Элизабет, надув губы. – У меня уже скоро плавники вырастут от этой качки…
– Через два месяца мы будем дома, – сказал я, – богатыми и известными на весь мир как покорители Северо-Западного морского прохода.
– Два месяца… – начала была она, но в это время на палубе раздался рев и свист нескольких глоток сразу. Кто-то что-то неразборчиво кричал, грохнул выстрел, еще один, послабее, затем раздался окрик Ситтона и последовал короткий, но яростный спор. Я выскочил на палубу, Элизабет, подбирая юбки, последовала за мной. Поднялся довольно сильный ледяной ветер, судно, кренясь, шло бакштагом к берегу, скорость увеличилась до шестнадцати узлов.
Возле борта стояла целая группа матросов, среди них был кок Каммингс, державший в руках дымящийся мушкет, приложенный дулом к выбленке, а также и Метью, с досадой смотревший куда-то за борт и сжимавший разряженный пистолет.