Время шло как обычно – то быстро, то медленно. Как старые часы. Но всегда приводило с собой что-нибудь новенькое. Иногда не спеша, постепенно, а то вдруг разом, неожиданно…
За ужином папа выложил на стол очередные фотки. Это были все те же «времена года». Они ничуть не изменились. Ну, кроме подписей в правом нижнем уголке каждого рисунка. Юный «неизвхуд» сменился двумя другими авторами – «Куинджи. Ранний этюд». «Левитан. Этюд начального периода».
– Какая прелесть, – сказала мама.
– Фигуля на рогуле, – скривился Алешка.
И мы с Танькой с ним согласились. А папа ничего не сказал, только усмехнулся: мол, разбирайтесь сами, раз уж вы такие умные фигули.
А я подумал: если я раньше ничего не понимал, то уж теперь и вовсе запутался.
Наш Алешка непредсказуемый. Все время что-то непонятное и неожиданное затевает, а потом вдруг раньше всех оказывается в нужном месте в нужное внемя. И успевает такое натворить, за что одни люди ему благодарны, а другим (заслуженно) мало не покажется.
За всеми нашими событиями я как-то не сразу заметил, что Алешка вдруг начал проявлять неожиданную заботу о Толстом Мальчике Леве. Этого мальчика в классе не очень любили – он частенько ябедничал Любаше, вредничал, когда это было безопасно, одинаково хвастался: «У меня вот есть это и это. А у тебя ничего нет». Он всегда был одинок, потому что никогда никому не помогал и всегда злорадничал, если у кого-то случалась беда или неприятность. Но с ним никто не связывался. Потому что побаивались его решительной и нахальной мамы. Что бы он ни натворил, она, как дикая курица (Алешка так сказал), бросалась на защиту своего вредного птенца. И всегда доставалось тем, кого он обидел или оболгал. Даже Любаша ее побаивалась. А эта Ираида Андреевна всегда давала ей понять, что Любаша всего лишь учительница младших классов, а сама Ираида – человек творческий и деловой, а ее муж – известный художник, которого очень высоко ценят за рубежом, на итальянских берегах Средиземного моря.
И мне очень долго не удавалось понять, почему Алешка вдруг проявил дружеский интерес к этому довольно противному Льву и даже взял его под свою опеку.
Ираида Андреевна это оценила и воспылала к Алешке ответными чувствами. И даже заявилась к нам, чтобы выразить эти чувства маме, поблагодарить ее за прекрасное воспитание сына Алексея.
Когда мама услышала про «прекрасное воспитание», она сумела скрыть свое удивление. Потому что родители нас никогда не воспитывали. Просто, наверное, они вели себя так, чтобы нам хотелось им подражать, не стесняя нашей свободы.