– Вот так, без злого умысла, я стал своеобразным диссидентом с волчьим билетом, – хмуро завершил Куделькин свою невеселую одиссею.
– В другой район не пробовали уехать? – спросил Голубев.
– Пробовал. Увидев инженерный диплом с отличием, работодатели восхищенно восклицали: «Ого!», а узнав об исключении из партии, раскрывали рты: «А-а-а»… – Богдан от одной сигареты прикурил другую. – Подрыгался я туда-сюда и понял, что моя песенка спета. Не распуская нюни, зажал нервы в кулак, надел спецовку тракториста и голове своей, как пел Высоцкий, стал руками помогать. Чтобы не выделяться из среды механизаторов, в получку соображал на троих, за компанию поматеривал власть и активно участвовал во всех битвах за урожай. В этот нелегкий для меня период Гусянов, надо отдать ему должное, не злорадствовал над моим поражением. Напротив, делал вид, будто не замечает выпивок, и заработком не ущемлял. Я тоже в отношении его держал язык за зубами, помня народную мудрость: «Победителей не судят». Короче, в недалекой перспективе мне предстояло пополнить ряды спившихся неудачников, но тут зазвучали перестроечные фанфары…
– И вы решили заняться фермерством?
– Как это ни парадоксально, на фермерство меня благословил Семен Максимович. Гусянов раньше других сообразил, где на безнадзорной стройплощадке в период хаоса можно хорошо погреться. Едва вышло разрешение на аренду земли, он в соседнем колхозе у дружка председателя арендовал за бесценок обширный яровой клин под пшеницу. Вспахали и засеяли арендованные гектары за ящик водки Кеша Упадышев и Гриня Замотаев. А когда пришла пора жатвы, друзья по случаю запоя оказались не в состоянии работать. Тут Гусянов подкатился ко мне. Разговор завел издалека. Мол, видишь, Богдан Афанасьевич, каким концом дело оборачивается? Не сегодня-завтра колхозный строй рухнет, а потому, дескать, надо загодя готовиться к иной жизни. И предложил за восемьсот рублей взять из колхозного гаража в личное пользование вполне исправный трактор «Беларусь». Предложение было заманчивым, но в ту пору названная сумма являлась для меня неподъемной. Развел я руками: «Рад бы, Максимыч, взять, да карман не позволяет». – «Невелика беда, – улыбнулся Гусянов. – Давай сделаем так: ты комбайном уберешь мой арендованный клин, а я за „Беларусь“ внесу в колхозную кассу деньги». На том и ударили по рукам. Не знаю, сколько сотен тысяч выручил Семен Максимович за намолоченную мной пшеницу, но я таким вот образом стал владельцем трактора. Потом, когда началось фермерство, Гусянов же помог мне взять в Агропромбанке льготный кредит под небольшой процент.