Пустырь действительно ничем не отличался от прерии, которой принадлежал. Точно такая же трава, какой-то чахлый кустик… Никакой границы, конечно, не было, никто не озаботился очертить пределы Пустыря, но Мария-Антония видела его теперь совершенно отчетливо. Что-то там было не так. То ли трава клонилась в другую сторону, то ли тени ложились иначе, чем везде, то ли воздух казался слишком уж неподвижным, но разница была очевидна. Генри оказался прав: это сложно было бы описать словами, это нужно видеть, тогда только придет понимание.
Оно и пришло: Мария-Антония отчетливо осознала, что не хочет идти вперед. Была бы она лошадью — уперлась бы и прижала уши, в точности, как ее пегая кобылка, но увы, она могла лишь спросить:
— Генри, много ли времени мы потеряем, если обогнем это место?
— До черта, — кратко ответил он. — Я не шучу. Пока дадим крюк, пока выйдем к моим приятелям… а там еще не знаю, что делать, с ними всё же идти или пробиваться к цивилизации… До зимы как раз провозимся. А до «сезона бурь» не так уж далеко, пока Территории даже слишком уж тихие, но… — Он умолк, потом вдруг усмехнулся. — Пока везет, будем пользоваться! Сама ведь сказала: не надо сомневаться в удаче!
— Ты много раз ходил здесь? — девушка не сводила глаз с пространства впереди.
— Десятка два или больше даже — с местными, — ответил Генри. Он тоже смотрел вперед, грыз травинку и сосредоточенно о чем-то размышлял. — В одиночку — только дважды. Этот раз — последний, больше мне одному не ходить.
— Отчего же?
— Поверье такое, — пояснил он. — Отрядом ходи, сколько влезет, на сколько умения и везения хватит. В одиночку — только три раза можно войти на Пустырь и выйти с него удачно. Потом… Нет, слыхал я о тех, кто всегда один ходил, и ничего, но не верю. Сам я таких не встречал.
— Постой, — нахмурилась Мария-Антония, — но ведь сейчас ты не один!
— Ты не считаешься, — был ответ.
— Потому что я женщина?
— Потому что мы не отряд, — ответил Генри. — Не тот отряд, когда один смотрит вперед, второй по сторонам, третий прикрывает тыл… и так далее, и если они запутаются, могут посоветоваться. Ты, прости уж, сейчас ничем не лучше своей кобылы. Лишь бы брыкаться не начала, когда поведу, а уж дорогу выбирать только мне одному. Улавливаешь разницу?
— Улавливаю, отчего же нет, — нахмурилась принцесса. — И ты готов потратить этот свой… последний раз вот так?
— А что делать? — пожал плечами Генри и выплюнул травинку. — Если повезет, пройдем и выскочим там, где нас никто ждать не может. Не повезет… — он усмехнулся. — А я даже и не знаю, что тогда будет. Всё, довольно болтать. Езжай за мной, след в след, как я сказал. Лошадь заартачится — врежь промеж ушей, мигом уймется, ученая. Совладаешь, если что?