— Это она тут спокойная и разливается широко, — словно подслушал ее мысли Генри. — А у Ледяных гор, откуда она течет, — вот там поток так поток! Даже не подходи, с ног сшибет! А если уж половодье или там в горах гроза пройдет, тогда и вовсе спасайся, кто может…
Усталые лошади тянулись к воде, и Генри, дав им остыть, позволил животным подойти к берегу. Те мигом забрались по брюхо в воду и теперь блаженствовали.
— Здесь и остановимся, — решил Генри, оглядев берег. — Место хорошее, берег пологий, вон, даже кусты какие-то растут. На костер не хватит, конечно, но всё приятно — хоть какая-то зелень! Эх! Были бы снасти, можно было б рыбы наловить!
— Хоть воды вволю, и на том спасибо, — усмехнулась Мария-Антония. Река манила к себе нестерпимо, но…
— Ты как хочешь, а я пошел, — сообщил Генри, скидывая рубашку и сапоги. Оставшись в одних штанах, он оглянулся на принцессу, залихватски подмигнул: — Вот и кусты пригодились! То есть мне всё равно, но поскольку ты дама благородная, не буду тебя смущать!
— А ты что же, Генри Монтроз, полагаешь, будто благородная дама в жизни своей голого мужчину не видела? — не удержалась девушка. — Я, если помнишь, успела замужем побывать.
— Оно, конечно, так, — серьезно сказал он, — но приличия есть приличия. Не знаю, как у вас было, а у нас девицы из хороших семей и после замужества не всегда мужа без штанов видят!
— А как же?.. — поразилась Мария-Антония.
— В темноте, — с удовольствием ответил Генри, шлепая босыми ногами по воде, — под одеялом и это… в специальной, стало быть, ночной одежде. Чтобы ничего даже случайно не увидеть!
— Ты врёшь, — убежденно сказала девушка. — Такого не может быть! Я допускаю, что девушка из хорошей семьи может до свадьбы не иметь понятия об отношениях мужчины и женщины, но уж после-то замужества она должна бы…
— Нет, ну я же не обобщаю, — Генри остановился и обернулся. — Есть и такие, что все знают… задолго до свадьбы. А так — у кого какая семья, у кого какая вера… А у благородных вообще много закидонов!
— А ты как-то подозрительно осведомлен об этом, — заметила Мария-Антония. — Доводилось просвещать несчастных девиц и замужних женщин?
— А как же, — с чувством собственного достоинства ответил Монтроз и окончательно скрылся за кустами. Оттуда донесся шум, будто плескалось целое стадо бизонов, — это Генри полоскал одежду. — Всячески способствовал… развитию талантов. Правда, иногда приходилось уходить по крышам…
Мокрые штаны повисли на кусте, снова плеснуло, а когда Мария-Антония взглянула на реку, голова Генри виднелась уже довольно далеко от берега. Плыл он уверенно, и раненая рука его определенно не беспокоила. Да и нечему там особенно было беспокоить, через несколько дней и следа не останется!