– Знали…
– А про комендантский час знали?
– Ну, знали и шо теперь?
– А теперь – плохи ваши дела… – сделав паузу, ответил я. – Я обрывком слышал, вроде вас в комендатуру повезут, а потом – на передовую, окопы рыть. А подругу вашу – в колонию для несовершеннолетних…
Глаза парня округлились, и от былой уверенности в голосе не осталось и следа.
– Дяденька, дайте телефон, я мамаше позвоню, нельзя меня на окопы – я больной, у меня почки больные и малая у меня беременная… – взмолился, тушивший сигарету в углу, парень.
Лежавшие на полу парни вскочили, как будто бы их ошпарили кипятком, и, уставившись на меня, вопросительно молчали. А девушка, отвернувшись в сторону, стала теребить замок на своей кофте.
– Поздно, за вами уже машина выехала. Ну ничего – на передовой вам обязательно дадут домой позвонить, – сказал я и закрыл дверь.
– Во сколько молодёжь выпускать будем? – спросил я, подходя к Террористу.
– Часов в пять, откроешь им, пусть прогуляются, им полезно будет.
– Такие молодые, а уже алкоголики. Девушку жалко, молодая она глупая, глаза-то у неё честные, светлые – просто не разобралась ещё.
– Говоришь глаза светлые… приведи её, – приказал Террорист.
Заведя её в комнату, я предложил ей сесть на стул. Присев в углу, она, испугано озираясь по сторонам, ещё сильней стала теребить свою застёжку.
Поставив стул напротив неё почти вплотную, Террорист, присев на него, посмотрел ей в глаза.
– Как тебя зовут?
– Алёна, – ответила она, всё также осматривая комнату, только теперь её испуганный взгляд остановился на автомате, который Павел держал в руках.
– Где же вы деньги на выпивку берёте?
– Иногда ребята скидываются… Когда я стипендию получаю – угощаю.
– И часто ты их угощаешь?
– Частенько, они же не работают, – улыбнувшись, ответила она.
– У тебя там что, парень?
– Нет.
– Так что ты там забыла, среди этих пиявок?
– Они рядом с моим детдомом живут, я их с детства знаю.
– Я тебе как отец говорю – не дружи с ними, ничем хорошим это не кончится. А если тебе больше дружить не с кем, приходи завтра к нам в столовую – там любой помощи будут рады.
Алёна сидела и молча кивала, постоянно убирая за уши свои непослушные волосы цвета созревшей пшеницы, усыпавшие её плечи.
После чего мы угостили Алёну чаем, и она просидела с нами до утра.
Когда их горе-компания, выйдя из нашего караула, молча направилась к дальнему «КПП», я повернулся к Павлу, который закуривая сигарету, смотрел им в след.
– Она не придёт.
– Я тоже так думаю, – ответил мне он.
Сменившись после десяти часов утра, мы неспешно прогуливались по территории института. На завтрак мы уже опоздали, спать не хотелось и мы, маясь от скуки, осматривали местные строения.