В новелле о Казакевиче Володя сыграл тупого мерзавца, чекиста-бюрократа, преследовавшего писателя через всю войну. Тот ушел из газеты на передовую, и за ним следовали до 45-го года «дело о побеге» (о дезертирстве) – с одной стороны и приказы об орденах за проявленную доблесть – с другой. Чиновник-преследователь имел южный мягкий говорок и северную ледовитую душу… Он «шил» дело не только в основном тексте, но также и передразнивая слова Казакевича – Леонида Буслаева… Это было и смешно, и жутко, ибо актер хорошо давал понять, что человек-машина, творящий зло от имени власти, – не сценическая частность, а вполне реальная угроза нашей жизни. И чиновники нашего министерства в который раз приняли – и справедливо – «намеки» на свой счет… Словом, на долгом веку нашего спектакля совсем мало оказалось свидетелей этого прекрасного эпизода и этой точной, отличной работы Владимира Высоцкого.
В 1966 году – «Жизнь Галилея». Лучшая пьеса Бертольда Брехта. Исполнив роль великого ученого, Владимир Высоцкий получил очень много: и дипломы театральных конкурсов, и бодрый скепсис коллег из других театров, и глубокий анализ своего труда в печати известными театроведами, и, видимо, внутреннее право, путевку на роль Гамлета.
1967 год – «Послушайте!». Володя репетировал одного из оппонентов Маяковского. Пьеса, как всегда на Таганке, менялась, росла и переделывалась прямо на сцене, на живых пробах. В результате одного из поворотов пятеро актеров, играя пять разных граней Поэта, вышли на многострадальную премьеру: Высоцкий, Золотухин, Насонов, я и Хмельницкий. Снова, как в «Павших», как будет еще и еще в будущем, чиновники чинили препятствия. В театре моей памяти Владимир Высоцкий не просто отлично читал Маяковского, играл от имени Маяковского – он, как и его товарищи, продлевал жизнь Поэта и боролся сегодня с такими же, кто отравлял поэтам жизнь вчера. Жизнь и сцена сливались. Володя играл храброго, иногда грубоватого, очень жесткого и спортивно готового к атаке поэта-интеллигента. Премьера «Послушайте!» совпала с началом его личных событий. И сердечных, и авторских: роман с Мариной Влади и множество могучих песен…
Прошло двадцать лет. Надо заметить, Высоцкий выиграл борьбу. Так выиграл, что многие высокопоставленные проигравшие, кажется, уже позабыли, за чью «команду» боролись. И в 1988 году появляются телефильмы, откровенно лакирующие правду. Они призывали телезрителей добровольно запамятовать, кто же двадцать лет любил «неразрешенного» поэта, а кто запрещал ему всё – сниматься, ездить, петь, печататься… Вспоминая выход артиста в роли Маяковского, я слышу его прощальное: «Послушайте! Ведь если звезды зажигают – значит – это…» И вдруг Володя обрывает стих и мрачно исповедуется: «…но я себя смирял, становясь на горло собственной песне». Кто мог знать, что через двадцать лет будет повод порадоваться: вот уж чего с ним не было, того не было! Собственная песня по собственной воле ни разу не изменила себе. Кто знает – может быть, пригодился опыт старшего коллеги, так хорошо сыгранного актеромпоэтом?