Восьмого мая в Доме кино премьера Марининого фильма. Она должна была приехать.
«Володя, – продолжала Нина Максимовна, должен к этому времени выйти, но может быть и раньше, только слышала, что на май его не отпустят.
Я немного успокоилась и месяц отдыхала от этого дела, зная, что он в хорошем состоянии. ‹…›
Отца пугает связь Володи с Мариной на этот счет, а я в этом не вижу ничего дурного, но только все это нереально и мучительно для них обоих (имею в виду Володю и Марину). Для меня важно одно! Когда он с ней – он великолепен: веселый, трезвый, добрый, деловой. Сейчас в больнице он много пишет песен и еще чего-то. ‹…›
Ну всё, Гарик. Желаю тебе здоровья и успеха в твоей тайге.
Н. Высоцкая»
Это письмо я получил в старательской артели, Нина Максимовна знала, что я на Чукотке мою золото, просто перепутала тундру с тайгой…
А вскоре пришла весточка и от Володи. Он писал:
«Ну а мне плевать,
Я здесь добывать
Буду золото для страны!
Васёчек! Обиды! Ну их на фиг! Не писал я тебе долго – это правда. ‹…›
Не писал – значит, не писалось, а вот сейчас пишется. Я, Васёчек, все это время шибко безобразничал, в алкогольном то-есть смысле. Были минуты отдыха и отдохновения, но минуты редкие, заполненные любовными моими делами. Приезжала Марина – тогда эти минуты и наступали.
Были больницы, скандалы, драки, выговоры, приказы об увольнении, снова больницы, потом снова больницы, но уже чисто нервные больницы, т. е. лечил нервы в нормальной клинике, в отдельной палате. Позволял терзать свое тело электричеством и массажами и душу латал и в мозгах восстанавливал ясность и сейчас картина такая: в Одессе всё в порядке, в театре вроде тоже – завтра выяснится, и завтра же приезжает Марина. Я один, мать отдыхает, я жду. С песнями моими все по-прежнему. Употребляют мою фамилию в различных контекстах, и нет забвения ругани и нет просвета, но я… не жалею. Я жду».
Вернулся я в Москву уже окончательно накануне 30 сентября, аккурат к маминым именинам. В Сухуми было еще жарко, и мы с Машей решили поехать хоть на недельку поплавать в море, позагорать.
Когда Володя узнал о моих планах, то тут же вызвался поехать со мной: они с Мариной этим летом плавали на теплоходе «Грузия», заходили в Сухуми, стояли там несколько дней, и капитан теплохода, считавший Володю и Марину своими гостями, познакомил их с какими-то важными местными людьми. Короче, говорил мне Володя, у него там все схвачено, и примут там нас по высшему классу. Он со мной поедет на два-три дня, всё мне там устроит, вернется в Москву и проводит ко мне Машу.