Гензель решительно встал. После обильной трапезы живот казался удивительно тяжелым, аж к земле тянул. В глазах образовалась сладкая слабость, от которой веки норовили захлопнуться, как оконные створки. После такого сытного завтрака — да прикорнуть бы на часик… В мясном доме полно кроватей, наверняка можно выбрать любую и позволить уставшему телу хоть немного восстановить силы. Телу это просто необходимо. Иначе оно не выдержит веса набитого желудка, подломится в коленях…
Надо было уходить, не слушая жалоб глупого тела, уже привыкшего к теплу и сытости. Он сам не мог сказать почему, но чувствовал это своим, может быть акульим, нутром.
— Спасибо за еду, госпожа, — поблагодарил вежливо. — Мы с сестрой очень вам признательны. Спасибо и за гостеприимство. Но пора нам, пожалуй, идти дальше. Железный лес велик, а тропинка наша тянется далеко…
Геноведьма отложила кость, которую крутила в руках. Вытерла жир салфеткой, которую медленно скомкала и отправила в урну — большой мясистый нарост с широкой щелью. Судя по тому, как он глухо заворчал, салфетка оказалась мгновенно переварена, а составляющие ее вещества поглощены огромным организмом.
— Вы так сильно спешите?
— Угу, — выдавил Гензель, его запас красноречия, и так небогатый, стремительно иссяк. — Нам пора. Извините.
Геноведьма взглянула на него с укоризной:
— Как это невежливо — убегать, едва только завязалась интересная беседа. Впрочем… Лучше бы вам не торопиться, дети. Вы получили от меня безопасность, пищу и ответы, но как знать, может, этим мои богатства не ограничиваются?.. Может, я могу предложить вам кое-что еще?
В запахе мяса Гензелю почудилось что-то лишнее. Вроде тонкого запаха гниения. Даже желудок, несколькими минутами ранее напряженно урчавший, вдруг напрягся, перестал выделять сок. Голос ведьмы звучал доверительно, ласково, мягко, но именно в нем ему вдруг почудилось что-то неладное. Может, именно так акулы, обитающие в морях, которые он никогда не увидит, чувствуют аромат яда в брошенной им наживке?..
— Что? — спросил он, не зная, как повести себя. — Что вы хотите нам предложить?
— Прежде всего — твоей сестре. — Геноведьма провела рукой по волосам Гретель, слегка разлохматив их, — точно легкий ветерок прошелся по заснеженному кусту. — Конечно, и ты в обиде не останешься, но она — прежде всего. Милая Гретель ведь на самом деле вовсе не обычный квартерон, каким ты, конечно, привык ее считать.
— А что с ней?
— Твоя сестра талантлива, это надо признать. В ее возрасте я демонстрировала сходные результаты. А это говорит о многом. Поэтому я могу дать ей кое-что большее, чем бесплатный завтрак, зверята. Я могу принять ее в обучение.