Прошу Валентину постоять на месте, а сам, стараясь особо не «светиться», подхожу поближе. Наскакивать на Колю и требовать вернуть деньги при всех было бы глупостью. Поэтому решаю пока просто наблюдать.
Вот наконец объект моего интереса прощается с цыганками, предварительно взяв что-то у одной из них и спрятав в нагрудный карман, и покидает барахолку. Следую за ним. По пути, словно на автомате, выдёргиваю торчавший из земли обрезок металлической трубы. Коля минует проулок и, судя по всему, направляется к припаркованной тут же «копейке». За рулём никого нет, значит, он приехал один. Уже неплохо!
Перед тем как открыть машину, Коля озирается, и я лишь в последний момент успеваю нырнуть за угол ближайшего дома. Снова выглядываю. Вот он уже проворачивает ключ в замке двери. И здесь я срываюсь с места, подскакиваю сзади и со всего маху опускаю трубу на его прикрытую кепкой макушку. С лёгким всхлипом Коля оседает.
Тут мне становится страшно. А вдруг я его на тот свет отправил, и ещё не факт, что обошлось без свидетелей. Озираюсь, но вроде никого не вижу.
Проверяю у цыгана пульс, приложив указательный и средний пальцы к левой стороне шеи. Редко, но бьётся. Значит, жить будет. От сердца немного отлегло.
Но что делать дальше? Вообще-то я шёл за ним с целью вернуть свои деньги. Поэтому без тени сомнения принялся обшаривать карманы. В одном обнаружил десятку, трёшку и две рублёвые купюры. Это не считая мелочи. А вот во внутреннем, похоже, этот жулик спрятал выручку, которую ему отдала цыганка. И это только полдень, значит, к вечеру они ещё распродадут своё самоварное золото. Не наркотики же цыганки продают, в самом деле.
В будущем да, цыгане станут драгдилерами чуть ли не через одного, а посёлок Липовка вообще превратится в маленькую Колумбию. Но пока, думается, до этого ещё далеко.
Пересчитываю купюры. Ого, вместе с тем, что я выудил из другого кармана, получается 360 рублей, не считая мелочи. Это мы ещё и с прибылью! Ну а что, сам виноват, так что можно это считать процентами за моральный дискомфорт.
Взгляд задерживается на пальцах цыгана, больше похожих на сосиски. Снять, что ли, с него печатки? Нет уж, как-то брезгую. Пусть радуется, что я хоть золото с него не упёр. А то ведь мог бы и коронки голыми руками повыдёргивать.
Кстати, он дёрнулся, сейчас ещё, чего доброго, глазки откроет и срисует меня. А мне этого не нужно. Поэтому ноги в руки и обратно к Валентине.
Та дожидается меня на прежнем месте. В её глазах читаются одновременно надежда и волнение. Молча протягиваю ей деньги, озвучиваю сумму и предлагаю быстро отсюда сруливать.