– И что же?
– Абрахам-эфенди действительно помог ему укутаться в овечью шкуру, пышную, с длинным мехом. А потом поджег ее. Двое помощников с ведрами воды ждали рядом и, когда тот генуэзец вскочил, тут же облили его, он даже ожогов не получил.
– И что же? – повторила Кёсем.
– Понял он и поверил, что вокруг не вечный лед и, следовательно, не в аду находится.
– Сумели провезти?
– Я с ним в той самой лодке был, на руле. Раз я жив, значит, никто не вызвал подозрения у капудан-паши и всех прочих…
– Ты – жив, – она бурно поцеловала его. – Жив, жив, жив…
– Вот так-то. Я жив, а наш младший братик, – Кёсем не пришлось объяснять, о ком речь: когда лишних ушей вокруг не было, Картал, как и она, называл так султана Мустафу, – будет здоров. Надеюсь. Но не думай сейчас об этом, о повелительница правоверных и владычица моего сердца. Лучше поспи хоть немного, тебе ведь вскоре…
– Хорошо хоть валиде-султан не слышала, как он ему щенков прописал…
– Щенков прописал? – Картал чуть слышно усмехнулся. – Да ты, султанша, похоже, уже спишь и сон видишь…
– Не сплю, – она тоже усмехнулась. – Было такое. Твой лекарь порекомендовал султану не только садоводством заниматься и волшебные истории под звуки струн слушать, но и созерцанием щенят душу исцелять. Той мелкой куцемордой породы, белой и пышношерстной, что во дворце появилась, кажется, еще во времена Сулеймана Кануни. А совсем, мол, хорошо не только смотреть на них, но и брать на руки, гладить, позволять им играть с собой… Дескать, самое лучшее лекарство. Да, мои девчонки, малолетние гедиклис, с такими песиками постоянно возятся, но для повелителя правоверных каков совет!
– Совет хорош, – медленно произнес Картал. – У нас ребятня постоянно со щенками возится, таскает их на руках, целует в мордочки… Старшие себя уже считают слишком взрослыми для этого, но даже и они не упускают случая… если им кажется, что никто их не видит.
Он снова усмехнулся.
– Погоди, у вас что, тоже эти живые игрушки, дворцовая порода?
– Ну что ты. У нас псы серьезные, не игрушки, а воины. Можно сказать, дружественный клан. Их нынешний глава, тот, что сейчас вход в усадьбу охраняет, Башкурт, – ох и зверюга, верхового из седла за сапог выдернет! Так вот, наши старшие, Атмаджа и Сунгур, его еще щенком в объятиях тискали, а Жаворонки, оба, учились ходить, держась за его шерсть. Уже взрослого, матерого, в полной силе. Один слева, другой справа… Он только поскуливал, а когда видел меня, глядел умоляюще: хозяин, спаси, забери от меня малышей, измучили вконец!
– Не опасно? – с запоздалым испугом спросила Кёсем.