Выстрел – и затылок того, что справа, разлетается кровавыми брызгами. Одновременно обломок реи, кувыркнувшись в воздухе, перелетает через борт «Джерида» и исчезает… перед этим задев Марты по голове. Слабо взмахнув руками, та падает.
Падает в море.
Ни мгновения не раздумывая, Кёсем прыгает за ней.
Большая волна швыряет Марты прямо в объятия Кёсем, а потом поднимает их обеих высоко, почти на уровень палубы «Джерида». Удерживая лицо Марты над водой, Кёсем видит, как Картал делает длинный выпад – и между обнаженных лопаток его чубатого противника выскакивает дымящееся кровью острие эспады. Видит она, как самый первый противник, контуженный выстрелом еще в начале схватки, отползает за мачту и вдруг начинает срывать с себя одежду: вышитый золотом кафтан, рубаху… Видит, что «Джерид» уже почти очищен от неприятелей…
А еще она видит, как к нему устремляются сразу два вражеских шаика. И понимает, что закладывать разворот, чтобы подобрать из воды упавших за борт, фелука сейчас не сможет.
Единственное, что можно сделать для тех, кто за бортом, – это устремиться вперед, прочь отсюда, уводя за собой врагов.
Тогда, может быть, потом удастся вернуться.
Может быть. Потом.
* * *
Волна по-настоящему сильна лишь вблизи берега, там, где она может дотянуться до дна задними лапами и вздыбиться, как норовистый конь. Тогда она бьет пловца с размаху, словно стаптывая копытами, теснит крутым склоном плеча, подминает всей тушей. Хлещет пенистым гребнем, как гривой. Кроме того, близкий берег – он как загон, в котором ты рядом с такой вот рассвирепевшей лошадью: никуда не деться, прижмет она тебя к ограде или швырнет на нее, размажет кровавой слизью о прибрежные утесы, да и на мягчайший песок так может бросить, что трижды костей не соберешь.
А вот далеко в море волны уже не те. Теряют они и ярость, и силу. То есть бороться с такой по-прежнему нельзя, но ее можно оседлать, заскользнув ей на хребет, и можно под нее нырнуть, пропустить над собой, увернувшись от удара. Это все на самом-то деле просто.
Впрочем, если ты, пускай вдали от берега, плывешь рядом с каким-нибудь бревном, то волна может приложить тебя о него, как о прибрежную скалу…
Ничего такого о волнах Кёсем не знала. То есть вообще ничего не знала: детская память была о реке и деревенском пруде, а дворцовая память – о бассейнах, выложенных изразцовыми плитами.
Зато Марты знала о волнах все. И это знание вернулось к ней одновременно с сознанием, даже чуть раньше. Глаза ее все еще были полузакрыты, и если она что-то видела, то наверняка иное, чем взаправдашнее небо над головой, море вокруг и Кёсем рядом с собой, но в какой-то миг протянула правую руку, положила ладонь Кёсем на макушку и плавным, не враждебным движением «притопила» ее. Кёсем от неожиданности даже сопротивления оказать не успела: невольно разжала пальцы, выпустив обломок мачты, за который они цеплялись перед этим…