Но тут я сообразила, что Андрей спрашивает, потому что сам хочет что-то мне рассказать.
– А у тебя? – спросила я и кинула кусок потолще особо наглому жирному селезню, который вылез на снег.
Кинула подальше, чтобы он дал возможность покормить уточку, боязливо ковылявшую за ним.
– Есть. Хочу, чтобы меня Фокс и Алаша к себе приняли.
– Фокс и Алаша? – удивилась я. – Они же п…
Я прикусила язык.
– Придурки? – просиял Андрюша. – Ну конечно. Они тебе и не могут нравиться. Ты такая вся спокойная, а они хулиганы.
Я хотела возразить, что я не такая уж и спокойная, у меня бывает и торнадо внутри, но он не дал мне сказать:
– Понимаешь, они настоящие парни. Сильные. Ничего не боятся.
– Попадёшь к ним, сам станешь придурком, – прошептала я, кидая кусок хлеба уточке-хромоножке.
– Не стану! – пообещал Андрей. – Понимаешь, если я к ним попаду, то, наоборот, смогу следить за тем, чтобы они гадостей не делали. Я буду вроде как шпионом, понимаешь?
Я с сомнением посмотрела на Андрюшу. Мне показалось, он врёт. Ничего он не будет следить. Просто будет частью шайки, которая всех унижает. Но хочет, чтобы я это одобрила. Не дождётся!
– Знаешь, они мне кажутся какими-то безжалостными. Они как-то стояли в «Пятерочке» передо мной и шутили с кассиршей, но шутки у них… издевательские, что ли.
– А я буду следить, – упрямо сказал Андрей и, забрав у зайца хлеб, бросил его уткам. – Зато меня люди будут нормально воспринимать. Нормально на меня смотреть.
– На тебя и так все нормально смотрят.
Он что-то хотел возразить. Потом снял зайца и вдруг схватил себя за рукав куртки:
– Уй! Порвал! Маман убьёт. Она кучу денег за неё выложила на Черёмушкинском.
– Пошли к нам, зашьём, – предложила я, с грустью наблюдая за тем, как толстый селезень всё-таки спихнул в реку хромоножку, – чтобы она не сразу разглядела.
Дома нам открыла моя мама. Она сидела на больничном, лечила ангину и ходила в повязке, чтобы меня не заразить.
Мама налила нам чаю, разрезала пополам «калорийную» булочку, достала из холодильника маслёнку и пошла в комнату зашивать куртку.
Мы, хихикая, выковыряли из булочки изюм и орешки, представляя, что это тараканы, как в истории про булочника Филлипова.
– Что это, булочник? – грозно спрашивала я, изображая царя.
– Изюм-с, – почтительно кланяясь, отвечал Андрей и отправлял «таракана», который крутился и извивался в его пальцах, в рот.
Потом мама вынесла Андрюхе куртку.
– Сейчас, – сказал Андрюша, – а у вас пуговицы не найдётся? И газировки?
Мама принесла свою коробку с нитками, выдала Андрюхе пуговицу от моей детской шубы, большую и коричневую. Он кинул её в стакан с газировкой и сказал: