И вот тут до меня кое-что дошло. То есть я понимаю, что это сериал и люди в нём ненастоящие; как кончатся съёмки – пойдут домой или в кафе тортики лопать. Но меня пробрало. Просто пришло в голову – что папа-то здоров. Лекарства ему мама передает от давления. Но в целом – он здоров всё же.
– Вот, – сказал Костя, – смотри, как в жизни бывает. А ты вон куксишься.
– Не в жизни, а в кино, – поправила я, но удивилась – опять мы с ним совпали во мнениях.
И ещё был один момент. Я о нём расскажу всё-таки. В этом сериале двое врачей молодых, парень с девушкой, были друг в друга влюблены. И показали, как они к девушке домой пришли и вдруг он на неё набросился с поцелуями и стал одежду срывать.
Мама бы сразу переключила на другой канал. А Костя смотрел. Только сказал таким дурацким голосом:
– Ой-ой-ой. Я надеюсь, ты там закрыла глаза?
– Закрыла, – сказала я, а на самом деле смотрела.
Ничего такого не показали. Ну, стащил он с неё этот халат врачебный, да и всё, дальше опять про братьев началось. Но я подумала, что Костя как-то на равных со мной смотрел. Как со взрослым человеком.
Мы снова задремали. И тут в окно кто-то стучит. Ирка!
Костя передал ей билет, и она отнесла его на проходную. Оставила у дежурного, чтобы он передал маме, когда та выйдет.
Потом Ирка открыла дверь – хотела сесть на переднее сиденье, но я высунулась из машины и схватила её за руку.
– Ну нет! Сейчас же садись со мной! Расскажешь мне о папе всё-всё. До последней капельки!
А Ирка бросила взгляд на переднее сиденье, где лежал ноут, и завопила:
– Что-о? Хауса без меня смотрели? Ну что? Как там у Кэмерон с Чейзом? Было что-то?
– Было-было, – нетерпеливо сказала я, – про папу давай.
Костя тронулся с места, а Ирка принялась рассказывать. Папа бледный. Немного грустный, как будто подавленный. Ходит в тёмной форме. Тёмно-синей или чёрной. Брюки и свитер. Она его сразу обняла. И заплакала. А он не плакал, он только утешал её.
Мама всё волновалась, чтобы вещи втащили. Там была комната с мебелью, как в советском санатории. Кровать, тумбочка, телевизор с DVD.
– Ты мои книги передала?
– Конечно.
Мама сразу стол своей скатертью накрыла и побежала на общественную кухню яичницу жарить, чтобы папа поел. И он набросился на эту яичницу.
Мама достала курицу, колбасу, но Ира ничего есть не могла. Ей хотелось только смотреть на папу. Гладить его по руке. Но мама всё равно заставляла есть. Потому что папа всё с собой обратно унести не сможет, и ей придётся в поезд всё волочь.
– Погоди, – до меня дошло, – а вот эти кастрюли… Сковородка, которую она брала для яичницы… Она всё обратно потащит на поезде?