— Ну, я расту на работе. Я пишу статью, и, похоже, если все пойдет хорошо, они ее напечатают.
Она широко улыбается, и я поражена тем, насколько безупречно выглядит ее кожа для женщины ее возраста. Она выглядит моложе на несколько десятков лет, чем есть на самом деле. Надеюсь, эти японские гены передались и мне.
— Это чудесно. О Кайла, я так за тебя счастлива.
— Да?
— О да. Посмотри на себя. Ты практически светишься. Я все думала, найдешь ли ты снова свою страсть.
Я поджимаю губы. Я всегда думала о себе как об очень живом, страстном человеке. Мне что действительно этого не хватает?
— Ну, — говорю я, пытаясь преуменьшить значение этого события, — хочу сказать, все зависит от того, насколько хорошо я напишу статью. Обычно они не печатают статьи внештатных сотрудников...или авторов. В общем, ты понимаешь.
— Да, но когда ты была моложе, я помню какие статьи ты писала для школьной газеты.
— Да, но это были обзоры фильмов или информация о группах, приезжавших в город на выходные.
Она качает головой, все еще изящно улыбаясь, и возвращается к своему вязанию.
— Это не имеет значения, дорогая. Я читала все их и знала, у тебя есть талант. Я знала, что ты можешь вернуться к этому.
— Несмотря на то, что теперь я старая.
У нее вытягивается лицо.
— Ты не старая, Кайла. Я старая.
Я вздыхаю.
— Прости… Я не это имела в виду. Это просто, я чувствую, что в моем возрасте я уже должна была разобраться со своим дерь…со своими делами. Найти свой путь.
— Ты там, где тебе следует быть. Это не соревнование, ни какая-то гонка. Не сравнивай себя с другими, только с той, кем ты была вчера.
Да, но как я могу объяснить, что порой чувствую себя худшим человеком, чем была вчера? Будто я просто топчусь на месте, прежде чем двинуться назад. Теряю себя, вместо того чтобы обрести?
Но я не хочу расстраивать этим маму. Я и сама стараюсь не расстраиваться от этих мыслей, просто порой они подкрадываются так незаметно.
— Я знаю, — говорю я ей. — Полагаю, никогда не поздно.
— Нет, это не так, — отвечает она. — Только не забывай смотреть на вещи шире. Для того чтобы рисковать.
Я бодро улыбаюсь.
— О, поверь, так и сделаю
Она пару секунд изучает меня, видя что-то внутри меня. Не уверена, что это.
— Я очень любила твоего отца, — говорит она, спицы стучат друг о друга. Неожиданно. — Очень, очень сильно.
— Я знаю. И он любил тебя.
— Он до сих пор. — Она грустно улыбается мне. — Несмотря на то, что он поменял место жительства и теперь живет на небесах, порой я до сих пор слышу его. Я знаю, он в порядке. Знаю, он ждет меня.
Мои глаза увлажняются. Мы не часто говорим об отце, может потому что каждый раз, когда упоминаем его, текут слезы. Хотя моя мама не плачет. Она так достойно справляется со всем этим, хоть она и грустит, будто потеряла часть себя.