Сергей умылся, причесался перед зеркалом и вышел из гостиницы. Его радовало и то, что он так быстро долетел на самолете, и то, что познакомился с Николаем Николаевичем, и то, наконец, что в гостинице оказался свободный номер, — словом, было приятно сознавать, что с самого начала поездки в Ставрополь ему во всем сопутствует удача.
С особенным удовольствием он прошелся по теневой стороне бульвара, не спеша выпил кружку пива, купил приличную порцию мороженого себе и какому-то мальчику, вертевшемуся у киоска. Затем поднялся на Комсомольскую горку, на гребне которой возвышался в виде вздыбленных танков памятник генералу Апанасенко, сооруженный из светло-серого известняка. Здесь была самая высокая точка, поднявшаяся над Ставрополем, и Сергей, увидев террасы улиц, в недоумении остановился.
Перед ним лежал не обычный город, а столица степного края со своим особым, неповторимым колоритом, с широкими, как и сама степь, проспектами и улицами. Белые дома и садах, и чем дальше от центра, тем зелень садов становилась сочнее, — там она совсем скрывала строения и сливалась с красками поля. Чудесная панорама лежала на многие версты, — все перед вами как на ладони! Сюда, к Ставрополю, идут все степные дороги и тракты, скрещиваются и снова разбегаются во все стороны, а белый город, как сторожевой маяк, стоит на высоком плато, и у ног его — куда ни посмотришь — стелется холмистая степь.
Увиденное так взволновало Сергея, что он невольно опустился на траву и просидел, наверное, более часа, мечтательно глядя вдаль. Становилось знойно. От яркого света болели глаза. Сергей все смотрел и смотрел, и теперь город, укрытый дымкой, казался ему белой птицей, плывущей по синему простору. Ставропольская степь! Вот ты какая! Протянулась от горизонта к горизонту, и не видно ни начала, ни конца! И хороша же ты, степь, и есть у тебя прекрасное место, откуда люди любуются тобой, и над твоими равнинами вот уже второе столетие летит эта белая птица. А что, если бы ее не было? В самом деле, что сталось бы с тобой, если бы на твоей возвышенности не вырос Ставрополь, раскинув свои кварталы от Пелагиады и до Татарки? Тогда и вид твой был бы мрачен, и сеть дорог позарастала бы травой. И если бы не было города, то кому нужны были бы те дороги? Куда, в какую сторону пошли бы скрипучие обозы, колонны машин, груженные зерном, шерстью, кожей, если бы не маячил впереди белый город. И потянулись бы они если не к Невинке, то к Армавиру. Теперь же дороги прямые и людные, и каждая подвода или автомашина, днем ли, ночью ли, не собьется с пути, идет смело: наверняка знает, что на пути — Ставрополь.