Но не хочу делать никаких предположений. Снимаю ботинки и носки, штаны, но остаюсь в белье и футболке. Я знаю, возбуждение нарастает - ничего не могу с собой поделать когда она обнаженная рядом со мной, учитывая, что я не видел ее месяц - но я игнорирую его. Я не хочу вести себя неуместно, не сейчас, когда она настолько близка к тому, чтобы сломаться.
Я забираюсь под одеяло, с опаской глядя на неё, неуверенный как вести себя, как быть. Она поворачивается ко мне и устраивается в моих руках, лицо на груди, рука на сердце.
Я хочу жить этим моментом, мирный покой ее кожи на моей.
— Спасибо что приехал, — говорит она, спустя несколько ударов.
Я потираю ее спину, вздрогнув, когда чувствую ребра. Она стала такой худой.
— В любое время, — говорю я ей. — Спасибо, что сказала, что любишь меня.
Она молчит, и я волнуюсь, что сказал что-то неправильное.
— По телефону, — добавляю я. — Правда это или нет, все равно спасибо за это. Ты не представляешь, что это для меня значит.
Несколько тяжёлых мгновений в темноте кажутся нескончаемыми.
— Я все ещё люблю тебя, — говорит она, прижимая руку к моей груди. — Здесь. Я люблю тебя здесь, твоё большое, прекрасное сердце.
Эти слова, эти слова.
Надежда наполняет меня.
— Но этого не достаточно, — говорит она, и так же быстро, как она поднялась, надежда разбивается, падая с неба с обрезанными до костей крыльями.
— Я понимаю, — говорю я ей, голос дрожит от боли, даже если я не понимаю. Я не могу. Потому что любовь к ней может преодолеть что угодно.
Опять же, не так уж много вещей способны преодолеть смерть.
— Просто это...знаешь, это было трудно. Порой. И я знаю, мы могли попытаться справиться с этим, но тебе нужна помощь, которую я тебе дать не могу.
— Я знаю, — говорю ей. — Но все по-другому. Я вижусь с психологом. Бросил пить. Провёл несколько выходных в реабилитационном центре. Я меняюсь, я действительно делаю это. Я хочу быть лучше, не только для тебя, для своей семьи, для себя. Для жизни.
Я могу почувствовать, как она улыбается.
— Хорошо. Это...Это приносит мне облегчение, ты должен знать. — Она тяжело вздыхает. — Но все закончилось. Понимаешь? Не думаю, что мы сможем вернуться к этому. Не сейчас. Не с моей мамой...это слишком тяжело. Я не знаю, как собираюсь пережить ночь, не говоря уже о завтрашнем дне. И следующем. И следующем. Как я вообще собираюсь поставить одну ногу впереди другой. Я упаду. И останусь на полу. Я не смогу даже подняться.
— Кайла, — шепчу я ей. — Не торопись. Спешка ни к чему. Я всегда буду здесь для тебя, всегда буду чувствовать то, что сейчас. Я подожду.