Смертельный туман (Гроув) - страница 51

– Спаслись… спаслись, – долетел чей-то голос.

Слова! Что они могли значить, какая цена им была, когда она пыталась догнать собственный ужас? Пыталась и не могла: он летел впереди неуловимым злым духом…

…София вздрогнула и проснулась. Сердце бешено колотилось. Обломок рога выкатился из ладони. Девочка прижала руки к груди, хватая ртом воздух и слегка удивляясь: дымом не пахло. Сновидения казались настолько реальными, что ей даже не сразу удалось вспомнить, кто она и где находится. «Нет никакого пожара, – говорила она себе. – Нигде ничего не горит, я в безопасности…»

Лампа у кровати еще светила. София перекатилась лицом к столику, посмотрела на часы. Почти три ночи. Скоро вставать, чтобы поспеть на поезд… Девочка со вздохом откинулась на подушку.

Вспомнив про кусочек рога, она не без труда нашла его в смятых простынях, взяла и стала рассматривать. «Это твоя память была или мой собственный сон?..» – безмолвно спрашивала она обломок.

Наконец, положив его на столик, она закрыла глаза. Надо подремать, пока Максин в дверь не постучала…

Главнейшим препятствием в большинстве случаев является время. Попробуйте вообразить обстоятельства, в которых оно ничему не мешало бы! Представьте улитку, медленно ползущую по садовой дорожке. Глядя, как она подбирается к капустному листу, вы не сомневаетесь в том, что будет дальше, ибо это очевидно. Очевидна и участь улитки: сюда уже подходит садовник с ведерком соли. В чем же различие, когда дело касается нас? Возможно ли, что самые потрясающие провидения будущего на деле суть вполне обыденные наблюдения настоящего, предпринятые неторопливо и мудро?

София Тимс. Раздумья о поездке к Жуткому морю

В предрассветных потемках Максин упаковала шестерых путешественников, облаченных как надо, в одну большую карету. Они собирались сесть на утренний поезд, шедший в город Соленый. Состав отбывал с вокзала Нового Орлеана в четыре часа двенадцать минут.

На прощание Максин пожелала им доброго пути и перед посадкой в экипаж каждого обняла.

– Вид у тебя, дитя, – не придраться, – сказала она Софии.

Та криво улыбнулась:

– Это пока темно…

– И звук подходящий, – возразила Максин, кивая на крохотные колокольчики на плаще девочки.

Они непрестанно звенели, пока София втискивалась между Эрролом и Златопрут. Каликста, Рен и Барр разместились напротив.

– Берегите себя, – тихо проговорила гадалка и закрыла за ними дверцу.

Каликста стукнула в крышу. Лошади взяли с места, колеса застучали по мостовой…

Внутри была кромешная темень, но София успела рассмотреть своих спутников при теплом свете на кухне Максин. Как ни странно, из них таки получились вполне убедительные налетчики. Лохмотья, обшитые латунными колокольчиками, до неузнаваемости изменили их внешность. Со лба Златопрут густо свисали серебряные цепочки, скрывавшие половину лица: только глаза блестели. Руки прятались в кожаных перчатках, усеянных мелкими стальными шипами. В волосах переливалось множество колокольчиков с ноготок величиной. Эррол вставил в рот металлические зубы и долго смеялся, глядя на свое отражение в зеркале. После чего кое-как прошамкал: