. В селе Бочарко в Харьковской области распространился слух, будто из недавно закрытой местной церкви сиял чудесный свет, а на одном из куполов появилась надпись: «Не ходите в колхозы и коммуны потому, что я вас поражу за это»
>{248}. В других местах слухи были более земными. Например, в Московской области тех, кто намеревался вступить в колхоз, предупреждали, что их выгонят из своих домов, которые пустят на дрова. Там же ходили упорные слухи, что в колхозе крестьянам придется есть крыс, и зловещий слух о том, что в соседней деревне одну из женщин нашли повешенной вскоре после того, как она вступила в колхоз
>{249}. Во многих селах шла молва, будто скоро будет восстание. Летом 1930 г. в селе Сорошинском Оренбургского района Оренбургского округа на Средней Волге крестьянин Воронин уверял соседей: «Теперь мужики везде готовы, и, если начнется восстание, все как один примут в нем участие»
>{250}. В середине 1931 г. в Центрально-Черноземной области новую волну коллективизации сопровождали слухи о восстаниях в других регионах страны и о стачке донбасских шахтеров. В тот же период в Центрально-Черноземной области и в Западной Сибири ходили слухи о скорой войне и неизбежном падении советской власти
>{251}.
Слухи о войне и вторжении были естественным продолжением слухов об Антихристе и божественном возмездии. Страх перед войной витал в деревне на протяжении всех 1920-х гг., особенно усилившись во время паники 1927 г. и хлебозаготовительных кампаний>{252}.[32] Он остался и в эпоху коллективизации, приняв форму молвы о грядущем вторжении. Среди потенциальных захватчиков в основном называли англичан, поляков, китайцев и японцев, хотя иногда говорили только о вторжении «банд» или «всадников», обращаясь к апокалиптическим образам. При этом часто добавляли, что вступившие в колхоз либо будут убиты этими войсками, либо станут первыми, кого призовут на военную службу>{253}. Частично эти слухи были вызваны постоянным военным психозом в Москве, и это свидетельствует, что крестьяне следили за политическими событиями. Однако в данном случае официальная пропаганда подливала масла в огонь апокалиптических настроений деревни, позволяя крестьянам по-своему толковать ситуацию. В результате слухи о войне и вторжении стали предвещать конец света и ужасную судьбу тем, кто, вступив в колхоз или оказав другую услугу советской власти, отдал свою душу Антихристу
Еще одним видом слухов, не столь тесно связанных с апокалиптической тематикой, были рассказы о безбожной природе коммунизма и об отвратительных нравах колхоза, чаще всего связанные с семьей. В деревне говорили, что всех жен сделают общими, а спать придется всем под одним одеялом