– Вкусно? – чуть слышно спросил егерь.
Нос молчал, немигающим взглядом взирая на Дикого.
– Привыкай. И могу обещать одно. С тобой я буду очень аккуратен и нежен. Я приложу все усилия, чтобы ты побил все рекорды по долгожительству в моей теплице, – закончил егерь.
Он вынул нож изо рта брата, убирая его за пояс. Затем, подумав, вытер об штаны средний палец. Тот самый, которым держал отсеченную голову.
Нос больше не улыбался.
* * *
После недолгих сборов Сава направился в комнату к Олесе. Тихонько приоткрыв дверь, он заглянул в спальню и, убедившись, что она не спит, зашел внутрь.
Женщина сидела у окна, качая в руках Гену, ее губы беззвучно шевелились.
– Родная, – мягко улыбнулся Сава.
Он встал рядом, погладив ее по голове. Рассеянно отметил, что вместо повязки на лице Олеси белел свежий пластырь. Нужно отдать должное Дикому – он постоянно следил за своевременной перевязкой и всегда тщательно осматривал их раны. Впрочем, точно такой же пластырь красовался и на его лице. Рана понемногу заживала, и это обнадеживало. Возможно, когда-нибудь у него снова будет нос…
– Не… уходи, – с трудом проговорила Олеся. Она осторожно высвободила левую руку из-под свертка, в который была завернута мумия младенца, и Сава накрыл ее узкую ладонь своими руками.
«Я не могу так взять и оставить их», – с болью подумал он, нежно гладя пальцы любимой. Они были слегка шершавыми и исцарапанными, но очень теплыми.
– Не уходи, – повторила Олеся, и глаза женщины наполнились слезами. – Будет… плохо.
– Я должен, родная, – сказал Сава, в душе ненавидя себя за эти слова. – Понимаешь? Мы скоро увидимся. Ты и Гена приедете домой через неделю.
– Домой?
– Конечно.
Губы сумасшедшей тронула слабая, неуверенная улыбка.
– Хочу… домой.
– Тебе просто нужно немного подождать. Мой друг поможет тебе. Помнишь дядю Володю? С бородой такой и в кепке. Он здесь хозяин. Его иногда называют Диким. Наверное, потому что он живет в лесу, как Маугли.
Сава говорил неторопливо, нараспев, как если бы рассказывал ребенку сказку на ночь. И он видел, что это действовало – черты лица Олеси постепенно смягчались, лоб, до этого иссеченный морщинами, снова стал чистым и гладким.
– А вы с Геной поиграйте во что-нибудь. Расскажите друг другу сказки. Загадайте загадки.
В дверь настойчиво постучали.
– Женя, пора! – послышался голос Дикого.
Олеся протянула ему Гену.
– Поцелуй, – шепнула она. – Поцелуй… сыночка.
Сава с величайшей осторожностью взял на руки сверток, разглядывая сморщенное личико. Один стеклянный глаз провалился внутрь черепа, и Сава озабоченно цокнул языком. Нужно будет исправить этот недостаток. Обязательно. Но не сейчас.