– Это радует, – произнес Сава, но никакого восторга в его голосе не ощущалось. Скорее, унылая безысходность.
– Сюда, – позвал Дикий, начиная спускаться вниз, и Сава поспешил к люку.
Оказавшись внизу, егерь щелкнул выключателем, и подземелье озарилось ярко-голубоватым светом люминесцентных ламп, вмонтированных в потолок.
– Добро пожаловать, сэр рыцарь, – произнес Дикий. Из-за искаженной акустики его голос звучал приглушенно и отрывисто, как если бы каждая фраза отсекалась лезвием.
Сава закрутил головой. Потолок был низким, и идти приходилось, наклонив голову. Оглушающая тишина, спертый, неприятный запах вкупе с мерным потрескиванием нагревающихся ламп вызывали у него ассоциацию с моргом.
– Это я все сам выкопал, – хвастливо заявил Дикий. – Все-все сам делал.
Задевая локтями стены, они прошли по узкому коридору, оказавшись у крохотной дверцы. Провозившись с замком, Дикий распахнул ее, и они очутились в тесном подсобном помещении, не превышающем размер ванной комнаты.
– Смотри, – сказал он, махнув рукой в сторону лежащих тел. – Только чего на них смотреть? Это все равно что пялиться на сырую курицу – влажную, бледную и вялую. На нее приятно смотреть, когда она из духовки. С золотистой хрустящей корочкой, поджаристая, ножку потянешь – шкурка лопается, а из разломов дымок тянется… Объедение. Даже слюна во рту собралась.
Дикий облизнулся, но Сава не слушал его. Взор беглого зэка был прикован к двум обнаженным мужчинам, распластавшимся на деревянном настиле. Перед ним были Зажим и Ходжа, и оба они были без сознания.
«Они выбриты наголо», – мелькнула у Савы мысль.
Ну да. Вероятно, для игры, в которую намеревался поиграть с ними Дикий, это имело определенный смысл.
«Мои грибы», – вспомнил он слова егеря и глубоко вздохнул.
Тела лежащих уголовников изобиловали тюремными наколками, местами выцветшими настолько, что вместо рисунка виднелись лишь размытые блекло-синие пятна. Сава отметил, что запястья и лодыжки мужчин были крепко стянуты ремнями из толстой грубой кожи.
– А если они очнутся? – спросил он. – Они перегрызут друг другу ремни и освободятся.
Дикий снисходительно качнул головой.
– Не освободятся. Эти ремешки не каждая собака осилит, а они и подавно. Да и не будет у них времени, чтобы грызть, потому что я намерен ими заняться прямо сейчас.
Сава присел на корточки, и Дикий положил на его плечо руку.
– Да-да, парень. Я прямо-таки ощущаю исходящие от тебя энергетические волны. И если бы у тебя сейчас в руках был нож, вероятно, ты воспользовался бы им. И даже я не смог бы тебе помешать, несмотря на твои обещания.