– Мы взяли корзинки, мы взяли кошелки, – бормотал он. – Идем по тропинке и смотрим под елки. Гриб, гриб, появись! Гриб, гриб, покажись![22]
Он хищно улыбнулся, блеснув ровной полоской зубов – крепких и здоровых. В отличие от своего родного брата.
– Под елкой – маслята. Их выводок целый, – с озабоченным видом проговорил он. Вынув из внутреннего кармана куртки пузырек с нашатырным спиртом, Дикий открыл его и сунул под нос бесчувственному зэку.
– Эй, просыпайся!
Голова Зажима дернулась, веки с трудом разлепились, словно склеенные. Зрачки бессмысленно вращались, пока наконец не сфокусировались на егере.
– Ты кто? – прохрипел Зажим.
– Дед Пихто, – ответил Дикий, хихикнув. – Не. Пускай я буду Агния Барто.
Зажим облизнул пересохшие губы, продолжая с идиотским видом пялиться на егеря.
– Чего? – только и смог вымолвить он.
Дикий прыснул от смеха. Впрочем, он быстро умолк, и его худое лицо приняло серьезное выражение.
– Под елкой – маслята. Их выводок целый, – поучительным голосом повторил он куплет детской песни. – Понял, тормоз? Но жаль, что куда-то запрятался белый!
Он снова хихикнул.
Зажим повертел головой, медленно приходя в себя. И по мере прояснения сознания его лицо наливалось багровой яростью.
– Ты не знаешь, куда белый гриб запрятался? А? – кривлялся Дикий.
– Какого хрена ты делаешь?! – спросил Зажим, злобно глядя на егеря.
Дикий напустил таинственный вид:
– В березовой чаще он прячется где-то. Вот так. И любой настоящий грибник знает это. Дошло до тебя, глупенький? Присядь, пожалуйста. А то мне так неудобно.
С этими словами Дикий начал приподнимать верхнюю часть туловища Зажима.
– Убери лапы! – рявкнул зэк, и Дикий замер. Рука скользнула в карман камуфляжных брюк, и через секунду перед лицом Зажима сверкнули никелем электромонтажные плоскогубцы. Егерь клацнул зажимными губками, блеснула крестообразная насечка.
– Гав-гав, – тихо произнес Дикий, снова клацнув стальными «челюстями». – Кто это у нас такой непослушный? У кого это голосок прорезался, а?
Он медленно провел плоскогубцами по крепкой груди зэка, на которой синела расплывшаяся татуировка кошачьей головы в мушкетерской шляпе. Губки инструмента разжались и тут же снова сжались, намертво стискивая сосок.
Истошный вопль эхом прокатился по темному коридору.
– Су… сука! – задыхаясь, проревел Зажим. – Разорву, бл…на!!
Продолжая улыбаться, Дикий усилил нажим, и глаза ополоумевшего от боли зэка вылезли из орбит. По хромированной поверхности плоскогубцев потекла струйка крови.
– Я… я… – прохрипел Зажим, но Дикий не дал ему договорить, закрыв рот широкой, заскорузлой от мозолей ладонью.