– Неужели ты даже не вспоминал обо мне?
– Почему же. Ты единственное, что у меня осталось. – сказал Нос. – Только… жизнь сама все расставляет по своим местам. Раз она раскидала нас по разным концам, то на это, наверное, были причины. Я всегда помнил о тебе, братифка.
Дикий поднял ладонь, и Нос шутливо ударил в нее кулаком.
– В общем, посидишь здесь пару месяцев, – решил егерь. – Потом – как захочешь. Можешь остаться у меня. А нет – я помогу тебе выбраться из города.
– Спасибо, – рассеянно ответил Нос, но в голосе его даже не было намека на благодарность. – А где мои коллеги по несчастью? В теплице?
Егерь кивнул.
– Не все, – добавил он, и Нос удивленно вскинул брови. Затем кивнул с понимающим видом.
– Ясно. Жентину рефыл оставить себе?
– Не себе. У нее есть муж, – сухо ответил Дикий, и глаза Носа округлились.
– Во как. И кто же этот счастливчик?
– Тот самый толстяк, которому ты подпортил физиономию.
Некоторое время Нос с изумлением таращился на брата, затем расхохотался. Дикий напряженно улыбнулся, терпеливо ожидая, когда тот успокоится.
– Надо же, – покачал головой Нос, прекратив смеяться. – То-то я смотрю, он на нее все время украдкой пялился, знаки какие-то пальцами делал… А кто такой «Зэня»? Он самый и есть?
– Тот самый. «Зэня» значит Женя.
– Конспираторы, – с неподдельным восхищением проговорил Нос. Он начал неторопливо прохаживаться по комнате. – Так что, он теперь мечтает отомстить?
– Не парься, – успокаивающим голосом проговорил Дикий. – Мы все обговорили, и он скоро уедет. Вам просто не нужно пересекаться.
– Ты хочеф сказать, что мне стоит опасаться этого тюфяка? – полюбопытствовал Нос. – Он крепкий орефек?
Дикий хмыкнул:
– Не знаю насчет орешка, но Зажиму он рога обломал. Никогда нельзя недооценивать людей. Женя непростой парень и может за себя постоять. И у нас с ним особые отношения.
Нос уселся на старую, покосившуюся табуретку.
– Знафит, все, что было, – просто игра?
В его тусклых глазах-монетках скользнула догадка, и он, не дав ответить брату, задал очередной вопрос:
– Вы все подстроили, и Сава косил под размазню?
– Считай, что так.
Нос умолк, переваривая информацию.
– От них нужно избавиться, – после непродолжительной паузы произнес он. – У меня плохое предчувствие. Я вижу сны. И почти каждый сон связан с нафей матерью, Дикий. Ты помниф ее?
– Помню, – не глядя на брата, ответил егерь.
– И я помню. Особенно последние минуты ее жизни. Это ведь при мне она выбросилась из окна. Она встала на подоконник. Якобы поправить зана…
– Не будем об этом, – перебил Дикий резким голосом. – Ты рассказывал это миллион раз.