— Тот варвар, Глеб, упоминал как бы невзначай, что мы можем столкнуться с человеком.
— Ты хочешь сказать…
— Что в это дело вмешался человек. Их магия неведома нам, поэтому мои маги не смогли найти следов применения сильных заклинаний, которыми и был создан труп — точная копия.
— Но зачем превращать труп в оборотня? — не понял граф.
— Чтобы никто не смог опознать в трупе человека, — пояснил Сантор, — как мне кажется, Глеб и был человеком. Уж больно он подходит под описания из древних трактатов.
— Не зря я их оставил, — хмыкнул граф, — я так понимаю, есть еще что-то?
— Глеб, вероятно, попал недавно в наш мир. Он успел здорово наследить. Я узнал все. Он был и у гномов почти месяц в приграничной деревне, которую недавно уничтожили эльфы. Кстати, эльфов тоже уничтожили. Потом наследил и у нас на границе, вырезав бродячих бандитов. Мелькнул и у Кристального Озера, которое как раз на момент прибытия Глеба, «взбунтовалось». Про Дэвирис я и говорить не буду.
— Вывод?
— Глеб не был подготовлен, либо подготовлен недостаточно хорошо. Скорее всего, его «закинуло» в наш мир спонтанно. Потому что выбросы энергии во время его перехода, которые зафиксировали наши маги, были слишком велики. Значит, предварительной подготовки и расчетов не проводилось. Он пытался выжить на Лайдайе, что ему, кстати говоря, удалось. Но ему помогали. И помогал другой человек.
— Ты имеешь в виду тот выброс пятнадцать лет назад? — хмуро спросил граф, — Это все-таки не была попытка призыва очередного демона или бога, как предположили наши маги?
— Нет. С учетом последних данных можно сказать наверняка — на Лайдайе два человека. И они могут вполне открыть полноценный коридор из своего мира. А это означает…
— Колонизацию.
— Может и мирная экспансия будет, но нужно готовиться к худшему, — сказал Сантор предельно серьезным голосом.
Шелейла долго не проспала. Но зато этот короткий отдых дал ей возможность успокоиться, заглушить бушующие эмоции. В сознании девушки все-таки что-то безвозвратно изменилось. Она больше не испытывала трепета, не испытывала тоски, не испытывала радости — она лишилась всех эмоций.
Разговор с отцом вышел на удивление быстрым и понятным. Девушка спокойно рассуждала обо всем, согласилась через час проститься последний раз со своим возлюбленным. Граф же в душе едва не плакал — его дочь перестала быть прежней. Он надеялся, что снова увидит ту наглую, веселую дочь, которую любил всю свою жизнь. За строгостью скрывал беспокойство за нее, за наказаниями скрывал свой страх за нее. Все было на самом деле так прекрасно, но граф не ценил этого. Теперь осталось лишь надеяться, что Шелейла станет прежней.