Открыв глаза, я обнаружил, что мы стоим. Кони не двигались, лишь топтались на одном месте. Готнерим смотрел прямо, а глаза его предательски блестели. Он еще пару секунд так пробыл, потом пришел в себя. На лицо наползла прежняя маска сурового воина, но в глазах была тоска, словно бы песня касалась его самого.
— Глеб, твоя песня великолепна! Мне почему-то сразу вспомнились те дни, когда я возвращался из длительных походов и наймов, после тяжелейшей битвы! Я не знаю, почему. Глеб, тебе бы менестрелем быть, легко бы пристроился во дворец к графу! О чем твоя песня? Я такого языка еще ни разу не слышал.
— Песня о великой Победе над великим Злом, — ответил я, особо не вдаваясь в подробности. Не хватало еще выдать свою «иноземность», ведь если расскажу конкретнее, то легко подловят на том, что такого события не было. Нужно осторожней песни выбирать, они слишком меня выдают.
Ладно, главная цель достигнута — Готнерим больше не считает меня врагом. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Очень не хочется путешествовать с обозленным воином, который при первой возможности всадит кинжал в спину, а вот союзник, который поддержит в бою, особенно опытный воин, умеющий владеть холодным оружием, может стать для меня отличным подспорьем в путешествии.
Дорога потянулась скучной лентой, пейзажи уже осточертели, седло натерло всю пятую точку, а из развлечений только битвы с комарами. Спасали разговоры, которые часто завязывались сами собой в особенно тоскливые и скучные моменты. Готнерим оказался на удивление интересным собеседником. И меня удивил один очень любопытный момент. Готнерим складывал песни. Интересно, мне просто везет на стихоплетов, или тут все такие?
Вообще, сказал про свое увлечение Готнерим случайно, когда мы обсуждали различные песни, а потом минут пятнадцать он бил себя в грудь и потрясал кулаками, отвергая данный факт. Но всеобъемлющее любопытство и настырность русского человека сломили отчаянное сопротивление племенного человека, и он все рассказал.
Оказалось, что он действительно втайне от всего люда писал стихи. В основном, они были на военную и боевую тематику, но в них было столько смысла и чувств, что я ничуть не сомневался — стоит Готнериму переключиться на другую тему, как стихи его резко изменятся, но не утратят своего великолепия. Свои стихи он хранил в голове, потому как плохо владел письменностью. Точнее, в его племени совсем не было письменности, а сам Готнерим сочинял стихи только на родном языке. Стоит отметить, что голова его обладала очень хорошей памятью, так что все стихи Готнерим помнил наизусть.