И все могло бы обернуться по-другому, если бы Мухтаров не догадался, что за ним следят. Но он почувствовал это и, пытаясь уйти от преследования, неудачно выпрыгнул из вагона на ходу поезда. Теперь в бессознательном состоянии лежал он в больнице, и врачи не ручались за его жизнь.
В карманах пострадавшего обнаружили паспорт на имя Мухтарова, удостоверение и железнодорожный билет до Аксакальска. В чемодане нашли портативную радиостанцию и томик избранных стихотворений американских поэтов.
Был уже второй час ночи, когда в кабинете Осипова зазвонил телефон. Полковник торопливо схватил трубку, полагая, что звонят из больницы. Звонили, однако, из шифровального отдела.
— Разрешите доложить, Афанасий Максимович, — услышал он голос Филина. Подполковник был сильно контужен на фронте в годы войны и слегка заикался в минуты волнения.
— Докопались до чего-нибудь? — нетерпеливо спросил его Осипов.
— Так точно. Выяснилось наконец, что Мухтаров произносит в бреду строки из стихотворения «Ворон» Эдгара По…
— Ну и что же? — перебил его Осипов. — Удалось с его помощью прочесть перехваченную шифрограмму?
— Нет, не удалось. Видимо, стихотворение Эдгара По не имеет к ней никакого отношения.
— Так, так… — разочарованно проговорил полковник. — Сообщение не очень-то утешительное…
Едва он положил трубку на рычажки телефонного аппарата, как снова раздался звонок. Полковник почти не сомневался теперь, что на этот раз звонят из больницы. Предчувствие не обмануло его.
— Это я, Круглова… — торопливо и сбивчиво докладывала дежурная медсестра.
По ее голосу Осипов догадался, что в больнице произошло что-то особенное.
— Знаете, что случилось? Мухтаров умер только что…
Надежда напасть на след Призрака с помощью Мухтарова рухнула, и Осипов не сдержал тяжелого вздоха.
— Приходил ли он хоть перед смертью в сознание? — спросил полковник уже без всякой надежды.
— Нет, — поспешно ответила Круглова. — Только по-прежнему бредил стихами. Может быть, он поэт какой-нибудь?..
— Люди такой профессии не бывают поэтами! — убежденно произнес Осипов. Какие же стихи говорил Мухтаров? Всё те же?
— Я записала. Сейчас прочту, только тут тоже всё разрозненные строки: «Гость какой-то запоздалый у порога моего, гость-и больше ничего»… Похоже, Афанасий Максимович, что он это сам сочинил, — заключила Круглова. — Наверно, под «гостем» смерть свою имел в виду.
— Это все, что он произнес?
— Нет, еще четыре строчки:
Согнется колено, вихляет ступня,
Осклабится челюсть в гримасе,
Скелет со скелетом столкнется, звеня,
И снова колышется в плясе.
— Прочтите еще раз, помедленнее, — попросил Осипов и стал торопливо записывать.