Меня охватило чувство тревоги. Всё что угодно, но только не это. Казалось, всё будет лучше, чем то, что он собирается заставить моё тело снова предать мой разум.
— Ты не хочешь меня.
— Это ранит твои чувства?
Я презирала тот факт, что он играл моего хозяина из-за какой-то там обязанности, и потому заставлял себя прикасаться ко мне. Преступник, живущий в каком-то борделе, заставлял себя прикасаться ко мне. И что хуже, эти прикосновения заставляли меня кончать.
Я взглянула на окна выше.
— Они могут нас услышать?
— Не думаю.
Кирк поднял меня на кровать и отстегнул цепочку от моего ошейника.
— Номер звукоизолирован, но с микрофоном. Он выключен.
Бросив поводок на ближайшую столешницу, он крепко сжал челюсть.
— Я разозлила тебя?
— Да, — он уставился на меня, но его тело было расслаблено, как будто он не хотел, чтобы кто-то заметил нашу перепалку. — Снимай топ.
Я надеялась, что если смогу его разозлить, то не испытаю того удовольствия. Как бы глупо это ни звучало, но я предпочитала, чтобы он действовал как преступник. Так мне проще было его ненавидеть.
— Нет.
— Чёрт возьми, Серебро, — прорычал Кирк, — думаешь не подчиняться здесь безопаснее, чем наверху? Ошибаешься. Делай, как я, блядь, говорю, или они с удовольствием понаблюдают за тем, как я отшлёпаю твою задницу. А затем они выстроятся в очередь, чтобы продолжить.
Кирк разорвал топ и прижал меня к кровати, сжав рукой моё горло.
Этот жест напугал меня, но не лишил воздуха.
— И почему тебя все боятся?
Давление на моём горле усилилось.
— К чему это? Думаешь, оскорбишь меня, и на этом всё закончится? Хочешь, чтобы я не трогал тебя? Или, может быть, тебе нравится жестокость?
— А не пошёл бы ты, — прошипела я в ответ.
Удерживая меня за горло, Кирк наклонился и взял цепь с какой-то штуковиной на конце. Он без предупреждения захватил мой сосок ртом, обвёл его языком и прикусил.
В этот раз была только боль и ни грамма удовольствия. Затем Кирк отодвинулся, прикрепил конец цепочки к моему соску и потянул её, протягивая через крепления на моей руке и закрепляя под кроватью. Я стиснула зубы, чтобы не дёрнуться, не зная, как можно было додуматься до этого плана и надеяться, что всё закончится.
Он не хотел делать это быстро. Как только Кирк отступил, я хотела воспротивиться, но он остановил меня одним своим взглядом.
— Сейчас ты не такая смелая, — насмехался он низким голосом. — Ты же не хочешь сражаться в заранее проигранном бою, как это было с Гейбом?
— Ты мудак, я хочу бороться, и ты это знаешь.
— Но ты достаточно поумнела, чтобы этого не делать. Тем не менее, пытаешься меня разозлить. Значит, предпочитаешь боль.