. Разве мы стали монахами для того, чтобы получать материальные блага? Мы стали монахами для того, чтобы давать духовное, не получая [взамен] материального. Нам необходимо быть свободными от житейского, чтобы радеть о духовном. Ради любви ко Христу мы бежали в горы, чтобы освободиться от неволи страстей самим и освободить от нее других.
Наша задача в том, чтобы от наших молитв и примера люди получили помощь и духовно возродились. Уходя из мира и поступая в монастырь, человек становится "отцом" или "матерью", то есть духовным отцом или духовной матерью. Когда девушка становится монахиней, она уневещивается Христу, становится Его невестой, духовной матерью и помогает духовному возрождению людей. Своей молитвой она содействует, к примеру, тому, что создаются крепкие христианские семьи. Но и, кроме молитвы, есть случаи, когда люди нуждаются в человеческой помощи. Каждая настоящая монахиня, помимо молитвы за мир, помогает ему манерой своего поведения, тем, как она относится к различным проблемам, той парой слов, которые она скажет в архондарике какому-нибудь паломнику, чтобы он смог уразуметь глубочайший смысл жизни, или какой-нибудь матери, чтобы ее поддержать. Но, конечно, если монахиня сама ищет общения с людьми мирскими и т.п., то это совсем никуда не годится, потому что мирские выпячивания сталкиваются с духовными законами, а это приводит нас, монахов, к терзаниям. Старайтесь, насколько возможно, быть незаметными для других. Некоторые монахи стремятся ходить по престольным праздникам, наносить друг другу визиты, заводить себе духовных приятелей. А я вот, будучи вынужден пойти куда-то по делам духовным, чувствую себя так, словно иду на мученичество, считаю это тратой времени. Я сопоставляю два этих факта и болею душой.
– Геронда, в чем причина, если немолодая уже монахиня духовно незрела?
– Она не следит за собой и не занимается должным духовным деланием. Зло начинается с этого. Предположим, что кого-то из вас Христос не призвал бы в монашество. Девушка осталась бы в миру, вышла бы замуж и стала матерью. Тогда не она бы имела требования к другим, но другие к ней. Она жертвовала бы собой и тем самым многое отдавала бы и многое получала. В монастыре же ей необходимо стать духовной матерью, ее призвание выше, чем материнское. Но что происходит сейчас? В монастырь она приходит молоденькой и, не занимаясь должным духовным деланием, имеет помысл, что она все еще ребенок. Однако ей нужно понять, что она не ребенок, чтобы мыслить по-детски: "Мама у нас есть, дом у нас есть, забот у меня никаких, и мне ни до чего нет дела". Она должна отдавать, должна своим поведением содействовать духовному возрождению младших сестер. Своим послушанием в архондарике, в храме она должна помогать приходящим в обитель мирянам. Во всем она должна жертвовать собой и тем самым она будет принимать, не прося об этом. Если монахиня не расположила себя подобным образом, то все идет насмарку. Она остается в состоянии недоразвитом и хочет только брать и от младших, и от старших, ничего не давая сама. Она развивает в себе испорченный дух и не созревает, оттого что не приносит себя другим.