— Бросайте оружие!
Компания преследователей расселась по машинам с ошеломляющей быстротой, не обращая внимания на полицейских, взревели моторы, два «Шевроле» и «Мерседес» исчезли, осталась поврежденная машина с лопнувшим скатом, без номерных знаков.
Стрелявший полицейский, открыв рот, смотрел на нее во все глаза, не веря, что остался жив. Сержант выключил сирену, выскочил из будки.
— Снова террористы прикончили жертву. Нашли место. Ты видел, как он бежал?
Полицейский прокашлялся, вспомнил о карабине и закинул его за спину.
— Дураки проклятые! Зря тревогу дал, капитан по головке не погладит. Пошли посмотрим, кого они там пришили.
Сержант открыл проход в ограде, и они рысцой направились к убитому.
Человек в сером костюме, ставшем на груди бурым от крови, лежал на спине и… был еще жив! Его глаза остановились на попятившихся полицейских, губы искривились в усилии выговорить слово.
— Передайте… они… — сказал он тихо, но четко. — Передайте… они эксперименти…
Пуля ударила его прямо в висок и откинула голову влево. Он замолк.
Полицейские, не услышав выстрела — стреляли из винтовки с оптическим прицелом и стрелок был далеко, — схватились за карабины, попятились еще дальше, озираясь по сторонам. К ним подбежал командир поднятого по тревоге взвода охраны.
— Что случилось, Хуан?
— Не видишь? — грубо ответил сержант, первым опустив карабин, и мрачно повернулся к товарищу. — Это конец, мой дорогой Тики. Ну и подстраховочка у них, чувствуешь, а? Уж не профи ли это работа?
— Кто это? — Командир взвода кивнул на убитого, в то время как его люди цепью шли к ограде. — Ну и наделали дырок! Дуршлаг, а не… — Полицейский нагнулся и присвистнул. — Ну и ну! Да это же… это же Пино!
Перед ними лежал комиссар полиции Шочипильи Альберто Тауро дель Пино.
Четырнадцатого августа посадка на вечерний рейс «Боинга-747» компании «Эйр Паракас», обслуживающей международную авиалинию Шочипилья — Лима, проходила в атмосфере деловой суматохи: пассажиры искали места, рассаживались, начинали знакомиться, кто-то уже требовал стюардессу, пилоты осматривали салоны громадного трехсотпятидесятиместного лайнера, двенадцать стюардесс в коротких юбочках «писко» с блистательными профессиональными улыбками помогали пассажирам устраиваться на местах.
В салоне первого класса в носу самолета было тише, чем в других салонах, публика здесь подобралась солидная: торговые агенты, адвокаты, юристы, представители фирм и компаний, банковские служащие; все они давно прошли школу авиапассажира и чувствовали себя свободно и раскованно. И лишь один пассажир, худой, чернобородый, одетый в белый европейский костюм, был напряжен и возбужден, хотя и скрывал это от всех. Он сидел во втором ряду у прохода и, делая вид, что смотрит в иллюминатор, наблюдал за входом в салон.