В бессмертном сообществе страх перевоплощения стал всеобъемлющ – из сорока бессмертных, поднявшихся на поверхность, вернулся только один – Гиэрри – Орр, да и тот только чудом остался жив. Встретиться лицом к лицу с дикой планетой уже вряд ли кто сможет, так думал Гиэрри – Орр и о других и о себе, но известие о приходе Неведомых резко изменило ситуацию. Угрозы Хвоща, обещание о мести каких – то мифических божеств, оказалось не пустословием, хотя возможно и не этих Неведомых имел в виду жрец.
Идти на поверхность было страшно, Летописец знал: с ним никто не пойдет, но он не пойти не мог – Неведомые могли представлять реальную угрозу…
Овладев сознанием дикаря, он попытался в его памяти найти сведения о Неведомых, но в чужой памяти сразу поднялся дикий, мутный страх. На сильных ногах стергла, плоти овруида, Гиэрри – Орр прошел тоннели, а затем долго, по горным тропинкам добирался до убежища стерглов. В узкое, зажатое высокими теснинами ущелье, было загнано страхом жалкая часть того племени, во главе которого когда – то он стоял.
Летописец сел у очага овруида, частью которого он стал и поднял пламя. Вокруг высокие каменные стены, на дне ущелья звенел быстрый ручей.
Он оглядел стоянку – полсотни дикарей, самцов и самок суетились у воды и очагов. Начинались Сроки. Великий инстинкт требовал своего, и даже страх, душивший племя, подавить его не мог. Он обратил внимание: уже складывались пары. Счастливые, не стесняясь завистливых глаз, ласкали друг друга. У одной самочки было два претендента, они толкали друг друга плечами, оттирая соперника от избранницы, и старались поймать ее руку. Он присмотрелся к самочке, которой уделяли такое внимание, и ахнул – эта была та самая, с которой его сводили Сроки в прошлый раз. Она стала статной, на лицо ее было приятно смотреть, а ее полные груди заставили учащенно дышать. У нее не было ребенка, значит, в прошлый раз не получилось, или… ребенок был, но погиб. Летописец подкараулил ее на горной тропе – она, потупив взгляд, поднималась от ручья с кувшином в руках. Он заступил ей дорогу. Она вначале с неодобрением взглянула на него, а затем внимательно, с тревогой всмотрелась в его глаза явно что – то читая в них.
– Неужели узнает меня в чужом обличье? – мелькнуло в голове. Самка, конечно, его не узнала, но плоть ее интуитивно на что – то отозвалась. Она опустила кувшин на камни, и призывно улыбнулась. Они пришли на стоянку вместе, держась за руки. На эту пару сразу уставились, видимо его не считали для нее подходящей, но выбирала самка. Ночью он ей шептал то же самое, что шептал когда – то. Утром она смотрела на него во все глаза, ничего не понимая, но принимая всем сердцем.