– А вы подлец, – неожиданно сказала она. – И что вы намерены сделать с этой информацией? Или вы в детектива играете? Почти тридцать лет прошло, я всего этого просто не помню! Вы хотите меня шантажировать?
– По-вашему, у меня есть чем вас шантажировать?
– Келлер, у меня в этом городе много знакомых.
– О, это звучит как угроза из старого детективного фильма. Теперь мне остается только сказать: «Извините, мадам, работа у меня такая», грустно улыбнуться, надвинуть шляпу на лоб и поднять воротник плаща…
– Что за вздор вы несете! Вы пьяны, что ли?
– Значит, вы отрицаете, что были в гостях у профессора в ночь убийства и что Ричард Флинн, защищая вас, скрыл это от полиции?
Помолчав, она спросила:
– Вы записываете этот разговор, Келлер?
– Нет, не записываю.
– Может быть, у вас, как у Флинна, рассудок помутился. Надеюсь, ваша медицинская страховка, если у вас таковая имеется, позволит оплатить несколько сеансов психотерапии. Вам это пойдет на пользу. Я никого не убивала. Теперь, почти тридцать лет спустя, никого не интересует, где я была в день убийства.
– Это интересует меня, доктор Вестлейк.
– В таком случае поступайте, как вам будет угодно. И больше не пытайтесь со мной связаться, предупреждаю. Из вежливости я вам рассказала все, что могла. А если вы еще раз мне позвоните, я заявлю на вас в полицию – за домогательства и преследование. Прощайте.
Я раздраженно сунул мобильник в карман. Ну вот, сам виноват – потерял важный источник. После такого разговора общаться со мной Лора больше не станет. Зачем я это сделал? Дерек Симмонс вручил мне пару козырей, а я сдуру выложил их в бестолковом телефонном разговоре.
Вскоре подошла моя очередь. Фотограф посмотрел на меня и предложил:
– Да не волнуйтесь вы так. У вас такое напряжение на лице, будто вам в одиночку бороться с глобальным кризисом.
– Что-то типа того, – вздохнул я. – Вот только денег за это мне не платят.
Пока в город постепенно приходила весна, Гарри Миллер день за днем сообщал мне сведения о людях, так или иначе связанных с Джозефом Видером, и с каждым из них я беседовал или встречался.
Сэм долго болела: простуда перешла в пневмонию. Луиза, изучавшая историю искусства в Калифорнийском университете, прилетела в Нью-Йорк ухаживать за старшей сестрой. Я их навещал, но Сэм всякий раз просила потерпеть – не хотела, чтобы я видел ее с распухшим красным носом и слезящимися глазами.
Питер вечно был занят или уезжал в командировки, поэтому я время от времени ему звонил, сообщал о ходе расследования. Мисс Ольсен так и не обнаружила полный текст рукописи.