— Меня ранило! — истерично закричал Емельянов, подбежав к Савченко и зажимая рукой окровавленное плечо.
— Вижу, товарищ красноармеец, садитесь, — ответил Савченко.
— Я капитан, — уточнил Емельянов, позабыв от страха, что на нем нет знаков различия.
— А вот этого не вижу, — сухо проговорил Савченко, глянув в его посеревшее, с трясущимися губами лицо.
— У него баки заменяют шпалы в петлицах, — пошутил младший политрук Морозов.
И только теперь Петр обратил внимание на Морозова.
— Витька! И ты здесь?
Оказывается, не так легко развернуть в атаку людей, растянувшихся вместе с автоколонной на несколько километров. Проще было построиться в боевой порядок тем, которые находились в голове колонны, ближе к противнику. Красноармейцам же из самых задних машин, чтобы стать в общую цепь, пришлось подаваться вправо километра на два.
Однако люди, держа локтевую связь, развертывались дружно. И тут случилось непредвиденное. Справа, километрах в двух от дороги, паслись лошади. Их заметили давно. Но никакого подозрения они не вызывали, хотя ночью с той стороны тоже кто-то стрелял по колонне. И сейчас, когда бойцы из задних машин, чтобы развернуться для атаки, поравнялись с лошадьми, во фланг им ударил пулемет. Внезапность ошеломила людей, и они, не обстрелянные, не бывшие в бою, побежали в направлении передних машин, начав свертывать цепь.
— Ложись! — что есть мочи закричал Маринин, которого Маслюков послал на правый фланг обеспечивать атаку. Вместе с младшим политруком Марининым пошел и раненый Морозов.
— Ложись! — передавалась по полю команда.
Красноармейцы залегли.
Маринин вырвал из рук лежавшего рядом солдата связку гранат и, прикрикнув на Морозова, чтоб лежал на месте, пополз к высотке, где метались испуганные стрельбой лошади.
«Для маскировки приколоты», — догадался Петр.
Действительно, вскоре он заметил темнеющую массу легкого танка, а на ней мигающий светлячок — вспышки выстрелов.
Лошади теперь укрывали Маринина от глаз и огня противника. Пользуясь этим, он привстал и стремительно перебежал к ним. Когда упал, ближайшая лошадь испуганно всхрапнула, метнулась в сторону и сорвалась с прикола. Петр прижался к земле и увидел фашистский танк с черным крестом на башне совсем рядом — в десяти метрах. И все так просто. А враг представлялся каким-то грозным, непонятным. И хотя Петр уже видел солдат в мундирах темно-пепельного цвета, когда с лейтенантом Баскаковым ездил на броневике в разведку, хотя сталкивался с переодетыми диверсантами, ему казалось, что все это не то и не так, как должно быть. А здесь — черный, зловещий крест на броне. Это враг настоящий, фашисты могут вот-вот заметить его, а может, уже заметили и приникли к прицелам. Но пулемет бьет в сторону, туда, где залегли наши.