Тот июньский день, примерно двадцатилетней давности, стал для меня особо памятным. В вестибюле издательства «Молодая гвардия» случайно встретился с одним из старейших русских советских писателей Сергеем Ивановичем Малашкиным. Сергей Иванович, как мне было известно, внимательно следил за моим творческим становлением, похвально отзывался особенно о романе «Люди не ангелы» и повести «Человек не сдается».
— Над чем сейчас страдаешь? — спросил он.
— Замесил повесть о рождении полководцев на фронте, — ответил я, приглашая Малашкина посидеть у курительного столика. — Пока условно назвал повесть «Генералы видят дальше». Хочу посмотреть на войну более объемно, чем видел ее сам.
— С вышки командарма или командующего фронтом? — заинтересованно спросил Сергей Иванович.
— Пока попробую всмотреться в психологию командира механизированного корпуса, который потом станет командующим армией.
— А не стоит ли подняться выше?
— Вряд ли сумею, — усомнился я, вспомнив при этом Петра Андреевича Павленко, который, прочитав в рукописи мою повесть «Человек не сдается», обронил весьма значительную фразу: «Писатель должен в семь раз быть смелее самого себя». — И так замахнулся на трудное.
— А ты дерзни! — убеждал меня Малашкин. — Кому-то надо показать, как зарождалась война, что предпринимало наше правительство, чтобы ее избежать… А самую войну ты пережил лично, начиная с первых дней нападения немцев… Попробуй!
— Это очень ответственно и серьезно. К такой работе я не готов, хотя веду записи бесед с некоторыми нашими полководцами.
— А если я познакомлю тебя с Молотовым?
Я знал, что Сергей Иванович дружит с Вячеславом Михайловичем Молотовым, который, как известно, в годы войны был первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, заместителем председателя ГКО и наркомом иностранных дел. Дружба Молотова и Малашкина зародилась еще в дооктябрьский период, когда они вместе отбывали ссылку за революционную деятельность.
…И вот мы в подмосковной Жуковке, на даче у Молотова. Сидим за столом на веранде. Вячеслав Михайлович, как мне казалось, посматривает на меня с сомнением, ибо по литературе моя фамилия ему не известна. Расспрашивает о книжных новинках, об «Огоньке», где я работал заместителем главного редактора, при этом не очень лестно отзываясь о некоторых его публикациях и особенно об оформлении, о непомерно большом количестве фотоснимков, на которых запечатлены одни и те же лица руководителей. («В прежние времена за такое чинопоклонение привлекали бы к партийной ответственности…», — заметил Вячеслав Михайлович.)
