Я вытерла слезы и припудрила лицо. Такая женщина, как я, не будет лить слезы лишь потому, что какой-то болван ее предал. И, гордо вскинув голову, я вышла из спальни. Молча прошла мимо горничных и лакеев, смиренно склонивших головы передо мной. Торжественно прошествовала через анфиладу комнат, думая о том, что смогла всего этого добиться. Жизнь не растоптала меня, когда я осталась одна с ребенком. Я взяла от жизни все, что можно взять, и забралась так высоко, как только можно. И не собираюсь убиваться по глупому мальчишке, который весь изолгался…
Оглядываясь назад, понимаю, что трагедии могло не произойти. Если бы я немного смирила свою гордыню, то дальнейшая жизнь сложилась бы совсем иначе…
Мир настолько суров, что каждый наш шаг имеет последствия, и какими они будут, зависит от содеянного. В тот момент я была зла на Артура и хотела лишь причинить ему боль, но последствия получились трагическими…
Вечером состоится ежегодный осенний бал, где я смогу увидеть Артура.
Одевалась я особенно тщательно, весь пол был завален платьями, никак не могла выбрать подходящее. Бирюзовое слишком открытое – сегодня это было бы не к месту. Палевое, его я носила прошлой весной, когда была счастлива с Артуром. Больше никогда не смогу надеть его, но и выбросить рука не подымается. Платья, в которых была счастлива, имеют свою ауру. Вот это розовое прелестно, но я не должна выглядеть невинной и инфантильной. Нет, только не сегодня.
А вот жемчужно-серое, расшитое стеклярусом, как раз подойдет. Благодаря приглушенному цвету и закрытому верху, вид у меня будет неприступным. Как раз то, что подходит для сегодняшнего вечера. Чтобы смягчить эффект неприступности, я надела жемчуг и подкрасила губы.
Еще раз оглядела себя в зеркале со всех сторон. Да, платье как нельзя лучше подходит для сегодняшнего бала…
Я выглядела надменной, словно закованной в ледяную броню, но вынуждена была улыбаться, отвечать. Подходили знакомые мужчины, пытались меня развлечь, приглашали на танец, но я отказывалась. Не хотелось видеть никого, среди людей было особенно одиноко. Никто не должен догадываться, как я несчастна.
Баронесса фон Штейн, заметив меня, подскочила и заверещала:
– Ты сегодня одна, моя милочка?
– Я всегда одна.
– Слышала, Олевские нашли невесту своему оболтусу? Что ты об этом думаешь?
Во взгляде баронессы сквозило ехидство и жалость. Терпеть не могу, когда меня жалеют! Я разозлилась:
– Ты уверена, что я должна думать об этом?
– Разве нет?
– А разве да? Ты же знаешь, милая, мое отношение к браку.
Я произнесла это таким естественным тоном, как будто меня это нисколько не волновало. Баронесса фон Штейн фыркнула и отошла. Сегодня мне совсем не хотелось говорить с этой тупой коровой.