Вскоре, однако, все изменилось, так как в ноябре 1796 года умерла Екатерина II, и новый император, Павел I, стал проводить крайне реакционный курс. Опасаясь проникновения из Франции «якобинской заразы» и намереваясь при помощи военно-полицейской диктатуры уничтожить революционные идеи в России, Павел прибегнул к самым чрезвычайным мерам. Весь уклад жизни подвергался строгой регламентации. По самым ничтожным поводам людей хватали, сажали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, пороли кнутом.
Тяжелее всего гнет жестокого режима чувствовался в армии. Была восстановлена старая прусская форма: волосы солдат поливали квасом, посыпали мукой и давали засохнуть на голове мучной корке; сзади к голове привязывали железный прут в пол-аршина для устройства косы, на висках приделывали войлочные букли. Среди солдат стала проявляться назойливая мелочность. Оторванная у одного из солдат пуговица могла запросто испортить отлично проведенные маневры. Трудно было найти более резкие противоположности, более различные системы, чем те, которые насаждались Суворовым в Тульчине и Павлом в Петербурге. Их сосуществование, конечно, было невозможно, и они неминуемо должны были столкнуться.
Суворов сразу занял непримиримую позицию по отношению к «прусским затеям». Он понимал, что реформы Румянцева, Потемкина, да и его собственная сорокалетняя деятельность шли насмарку. Русская армия словно откатывалась на полстолетия назад, живой дух в ней подменялся мертвым, механическим послушанием, боевая подготовка – шагистикой. Национальные особенности российских войск снова сменялись слепым подражанием прусским образцам.
Суворов по-прежнему обращал внимание не столько на мелочи службы и упор на парадную сторону службы, сколько на боевую выучку солдат и офицеров, а также на то, чтобы солдаты всегда были тепло и удобно одеты и сытно накормлены. Павел же считал, что солдат вообще не должен мыслить. А Александр Суворов терпеть не мог слепое подчинение. Павел хотел внедрить прусские порядки, а фельдмаршал Суворов отстаивал жизненность и превосходство национальных русских военных обычаев. Павел относился к солдатам как к бездушным манекенам, пушечному мясу, а Суворов видел в каждом солдате личность, уважал его человеческое достоинство. Как тут найти общую почву? Ответ очевиден.
Павел решил поступить в своей обычной манере: он решил покарать и запугать непокорного фельдмаршала. В феврале 1797 года Суворов был уволен в отставку и вскоре после этого сослан в Новгородскую губернию, в принадлежавшее ему поместье Кончанское, под надзор местных властей. Там опальный фельдмаршал прожил два года, во время которых Павел I всячески преследовал его. Идеи Суворова подвергались гонению, его имя попросту вытравлялось из армии. Павел все ждал, что старый фельдмаршал придет с повинной. Разумеется, при всем своем сумасбродстве Павел осознавал, что ссылка Суворова не только в России, но и за границей производит весьма неблагоприятное впечатление. И, встречая в своем окружении только покорность и поклонение, Павел не сомневался, что и старик Суворов скоро уступит, и если не станет вместе со всеми восхвалять царя, то хотя бы выразит согласие вернуться в ряды армии на вторые роли. Но время шло, а Суворов не сдавался.