В свое время В.И.Немирович-Данченко отмечал: «Савва Тимофеевич мог страстно увлекаться. До влюбленности». Похоже, что именно так он и увлекся красавицей из МХТ Марией Андреевой. А когда та стала жить с Максимом Горьким, он страшно переживал и даже хотел застрелиться. Тогда же, как утверждают некоторые историки, он и написал записку: «В смерти моей прошу никого не винить». Однако, вспомнив о жене и детях, он отказался от подобного безумства, а записку отдал Андреевой на память.
Все это отлично укладывается в следующую схему: когда Красин (а он, между прочим, возглавлял «техническую» группу при ЦК РСДРП, отвечал за финансовую деятельность партии и вел работу по организации боевых дружин) узнал о существовании страхового полиса на 100000 рублей, судьба Морозова была решена; партии очень были нужны деньги и…
Любой поклонник детективных романов без труда додумает дальнейший ход событий с участием «предсмертной» записки, написанной рукой Морозова.
Кстати сказать, эксперты, сличавшие эту записку с письмами Саввы Морозова, пришли к выводу о «совпадении почерков», но отметили, что в записке имеет место «упрощенный вариант почерка». И тут опять же нетрудно догадаться, что таким специалистам, как Красин, при наличии целой коллекции настоящих морозовских писем Андреевой и Горькому, воспроизвести почерк покойного в «упрощенном варианте» было не слишком сложно.
Заместитель министра внутренних дел В.Ф.Джунковский в своих «Воспоминаниях», написанных уже после Октябрьской революции, утверждал: «С.Т.Морозов дошел до того, что дал крупную сумму революционерам, а когда окончательно попал им в лапы, то кончил самоубийством».
Согласиться с этим – не получается.
Скорее всего, проблема заключалась именно в том, что Савва Тимофеевич не согласен был дать «крупную сумму», на которую рассчитывали большевики (события последних месяцев подорвали его доверие к ним). Он поссорился и с Горьким, и с Красиным. Усложнились, по всей видимости, и его отношения с Андреевой.
В секретном донесении Департаменту полиции после похорон Саввы Тимофеевича московский градоначальник граф П.А.Шувалов сообщал:
«По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, Савва Морозов еще до смерти своей находился в близких отношениях с Максимом Горьким, который эксплуатировал средства Морозова для революционных целей. Незадолго до выезда из Москвы Морозов рассорился с Горьким, и в Канны к нему приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».
А вот Б.М.Носик в статье «Загадочная смерть в Каннах» написал так: