Хотя, может, он и прав.
Мы с мамой хорошо ладим, но в последние два года она как-то от меня отдалилась. Уже не так охотно помогает мне с уроками, ей куда интереснее предпринимать маневры, ведущие к женитьбе сыновей, и обсуждать, куда я денусь после школы. Разговоры о том, отберут ли меня для Испытания, не приветствуются. Поэтому я все реже беседую с ней и все чаще с отцом. Он не меняет тему, когда я заговариваю о продолжении образования, хотя и не поощряет меня. Просто, наверное, не желает разочаровывать.
Солнце печет вовсю, и, взбираясь на последний холм, я обливаюсь по́том. Еще ничего не видно, но музыка и смех звучат все громче, заставляя меня ускорить шаг. Когда до вершины холма остается всего ничего, отец обнимает меня и предлагает пропустить остальных вперед.
Как ни манит меня то, что происходит там, внизу, я послушно останавливаюсь.
– Что-то случилось?
У него погрустнели глаза, хотя с лица не сходит улыбка.
– Все в порядке, – отвечает он. – Просто захотелось немного побыть с дочкой, пока ее жизнь не завертелась, словно сумасшедшая карусель. Как только мы перевалим через этот холм, все изменится.
– Знаю.
– Волнуешься?
– Немножко. – Во мне бурлят радостное предвкушение, страх и прочие противоречивые чувства, и мне трудно выразить их словами. – Так странно, когда не знаешь, что будешь делать завтра, когда проснешься…
Большинство моих одноклассников уже определились со своим будущим. Одни знают, где продолжат учебу, другие отправятся на поиски работы в иные колонии. Есть среди них и такие, кто уже определил, с кем образует семью. Я ничего такого про себя не знаю, хотя отец ясно дал понять, что я могу работать с ним и со своими братьями, если захочу. Перспектива та еще: для труда на земле я совершенно не гожусь. Помогая последний раз отцу, я чуть не погубила проросток подсолнуха, который он выращивал несколько месяцев. У меня хорошо получается чинить разные механизмы, но я – гроза растений.
– Смело встречай любой поворот судьбы. Я буду тобой гордиться, что бы ни принес сегодняшний день.
– Даже если меня не возьмут на Испытание?
– Особенно если тебя не возьмут на Испытание. – Он улыбается и ласково тычет меня пальцем в живот. Когда я пешком под стол ходила, это был верный способ меня рассмешить. Сегодня это тоже вызывает у меня улыбку. Приятно знать, что кое-что остается неизменным, хотя я не очень верю словам отца.
Отец учился в Университете, там он освоил премудрость генной модификации всевозможных растений с целью добиться их выживания на испорченных, бесплодных землях. Он мало рассказывает об этом и о колонии, в которой вырос, – наверное, потому, что не хочет, чтобы на нас давил его успех. Но на меня он все равно давит.