Я предложил вернуться в город, неплохо бы поужинать поплотнее, но Эсфирь молча вытащила из большого пластикового пакета увесистый сверток.
– Ого, – сказал я, ноздри уловили аромат свежего поджаренного хлеба и мяса с лучком и перцем, – бутерброды сделала?
– Готовые купила, – отрезала она с таким видом, словно сделать для такого существа, как я, бутерброд для нее великое оскорбление. – И целое ведро кофе.
– Целое, – сказал я, – это хорошо. А то могла бы дырявое… А где ведро?
– В термосе, – отрезала она. – Все поместится, если натолкать поплотнее, не знал?
– У женщин все получается, – согласился я, трудно возражать женщине, которая протягивает еще горячие бутерброды. – Спасибо, ты просто чудо!.. Возьми меня во вторые мужья. Или хотя бы в третьи…
– Это у арабов можно брать до четырех жен, – напомнила она.
– А у вас Соломон, – сказал я уличающе, – взял тысячу жен!
– С того времени, – сказала она, – законы слегка изменились.
– Странно, – заметил я. – А как же традиции? Еврей без традиций уже не еврей.
– Много ты о нас знаешь, – сказала она высокомерно.
– Жаль тех времен, – сказал я со вздохом. – Вот было раздолье… Сейчас бы вернуть, население Израиля стало бы в тысячу раз больше. И всех бы в мире обижали, как сейчас Штаты. Да и вообще бы все мужчины в мире стали евреями.
– Так мы всех и примем, – отрезала она. – Молчи уж, богоносный!.. Жри, не удавись.
Я откусил кусок, замычал от наслаждения.
– Как божественно… Эх, если б ты умела так готовить, я бы взял тебя третьей женой. А то и второй.
Она фыркнула.
– У тебя и первой нет!
– Откуда знаешь?
– Да кто за такого пойдет? – отпарировала она. – На запей, а то в самом деле удавишься!.. И не глотай, как голодная утка, а прожевывай. Всему таких доминантов учить надо…
Я принял из ее пальцев горячий алюминиевый стаканчик с обжигающим кофе, сделал глоток.
– И кофе там же купила?
– Да.
– Гм, – сказал я, – не знал, что у тебя и собственная кофейня, где готовят по твоим рецептам. Надо стукнуть эмиру и правоохренительным органам. Ишь, прямо под боком израильтяне захватывают тяжелую промышленность…
– Ешь, – велела она, – и не болтай, так переваривается хуже. Я о своих животных привыкла заботиться.
Я проглотил большой кусок, запил и ответил сипло:
– Благодарю… можешь и ты взять бутербродик. Там есть поменьше, я видел. Добрый я, ты заметила?
– Больше не лезет? – спросила она с сочувствием. – А глаза бы еще съели. Что значит доминант во всей красе и величии. Смотрите и восторгайтесь!
Я сыто рыгнул, она поморщилась, я посмотрел осоловелыми глазами.
– Смотри, какой закат… Именно в этих землях могла родиться такая красочная картина сотворения мира… Поспим малость?