– Дорогой Хашим, – сказал он отрывисто, – наконец-то ты отозвался! Что у тебя с телефоном?
– Пустяки, – ответил лениво грубый мужской голос. – Заряды прибыли?
– Да, – ответил Хиггинс, – но тут такое дело… Ко мне явились очень могущественные люди, понимаешь? Они знают все об этих зарядах. Предложили сумму большую, чем даешь ты… Погоди-погоди!.. Я отказывался, но они пояснили, что им не отказывают. Понял?..
Голос прорычал угрожающе:
– Продолжай.
Голос Хиггинса прозвучал почти умоляюще:
– Мне пришлось им продать, но, дорогой друг, моя гордость ущемлена, а честь втоптана в землю. Я буду счастлив, если ты отберешь эти заряды по дороге.
На другом конце хмыкнули, тот же голос сказал резко:
– Куда повезут?
– В порт, – ответил Хиггинс торопливо. – Сам знаешь, отсюда только одна дорога – по дороге финикийцев. Есть очень удобное место для засады.
Грубый мужской голос ответил резко:
– Знаю то место. Но мне туда добираться почти полдня!..
– Я постараюсь задержать до утра, – пообещал Хиггинс.
– Тогда мы с тобой квиты, – сказал Хашим. – Но платим не сорок пять миллионов, а половину.
– Но заряды будут у вас все! – воскликнул Хиггинс шепотом.
– Нам придется добывать их в бою, – напомнил Хашим.
– Какой там бой? Я отправлю с ним своих людей, те сразу сдадутся без боя!
– А он сам?
– Не из тех людей, – заверил Хиггинс, – что сражаются. Сам увидишь.
– Все равно, – сказал Хашим настойчиво. – Ты же получил с него деньги сполна? Будь счастлив, что с меня возьмешь еще двадцать миллионов!.. И так у тебя получится больше, чем ты запросил!
Хиггинс ответил скромно:
– Я же бизнесмен. Обязан думать о прибыли. Желательно о повышении рентабельности.
Шейх оборвал:
– Хорошо, мы сошлись. Мне заряды обходятся вдвое дешевле, а ты получил с этих покупателей и с меня, так что у тебя в полтора раза больше, чем рассчитывал. Это взаимовыгодный бизнес, не так ли?
– Согласен-согласен, – сказал Хиггинс. – Приятно иметь с тобой дело.
Я все это время с интересом рассматривал картины на стенах. Все кисти европейских художников, везде только пейзажи. В исламе, как и в иудаизме, действует запрет на изображение живых существ, потому, к примеру, русский художник Левитан, будучи ортодоксальным евреем, рисовал только пейзажи, избегая на них помещать живые существа.
Так же рисовал и Шишкин, но, по слухам, в ночь на открытие художественной выставки в зал пробрался некто неизвестный и на его картине «Утро в сосновом бору» пририсовал медведицу с тремя медвежатами. Правда это или нет, но тогда евреи в самом деле соблюдали Закон, а сейчас вот Эсфирь от ветчины за уши не оттащишь, хотя она в порядке компромисса называет ветчину рыбой…